Ирина Гришина (г. Санкт-Петербург)

Волшебная сила искусства

   Очень много интересных историй, приключений и знакомств наполняло жизнь моей прабабушки — Богдановой Маргариты Алексеевны. В то время она носила другую фамилию — Гусева. В 1941 ей было 12 лет, она только закончила пятый класс Специальной музыкальной школы при консерватории на переулке Матвеева. Вся музыкальная школа и консерватория были эвакуированы в Ташкент, кроме нее, девочки, которую не смогла отпустить от себя ее родная мама, осознавая всю опасность ситуации в городе, но также четко понимая, что больше они могут никогда не увидеться. Не могу не сказать о том, что материнское чутье не подвело, и они проживут вместе долгую жизнь. Ее мама, которую тоже звали Маргарита, проживет до 83 лет вместе со своей дочерью.
   Но вернемся к событиям 1940-х годов. После эвакуации музыкального училища полгода моя бабушка, и я позволю внести некоторое исправление, потому что я живу бок о бок со своей бабушкой с момента моего рождения, и я просто не представляю, как могу назвать ее как-то иначе, чем «бабушка», настолько близка моя родственная связь с ней. А теперь продолжим, полгода она проучилась в Петершулле, так как жила совсем рядом, на улице Софьи Перовской дом 7, ныне улице Малая Конюшенная. Летом 1942 года моя бабушка уезжает на «огороды» на Ржевку.
 
   Там работало 5 школ с сезона посева до снятия урожая. Жили в бараках и отпускали ребят только на воскресенье, иногда разрешали приехать родителям. Как говорит бабушка, однажды командир отряда, когда ее мама приехала на один день к ней, подарил ей целый огурец, который в то время имел уникальную ценность. Бабушка до сих пор помнит, как они попадали на место работы на трамвае номер 12. «Огороды» имели огромное значение в бабушкиной жизни, так как всем известно, что дети получали лишь 125 граммов хлеба, а после работы на поле она сразу получила рабочую карточку, и ей выдавали целых 500 граммов хлеба, которые, как рассказывает бабушка, съедались тут же. Кроме того, овощи, выращенные ребятами из бабушкиной бригады, участвовали в уже работающем Дворце пионеров на выставке и заняли призовые места.
   Запомнился бабушке и бал-маскарад во Дворце пионеров в конце 1942 года. Моя бабушка пришла в костюме испанки, который ее мама перешила для нее из старой ткани. Надо сказать, что ее мама была очень искусной швеей, и почти все бабушки костюмы всегда были настоящей ручной работы. Бабушка до сих пор помнит название тканей, из которых шила ее мама, сейчас молодое поколение даже не знает таких странных наименований, а их было огромное множество, и, по моему мнению, бабушка помнит их не только по названиям, но и словно на ощупь.
   В начале 1943 бабушка поступила в филиал музыкального училища при консерватории в класс фортепиано, так как само училище еще не вернулось из Ташкента. А 18 января 1943 случилось то, чего так многие петербуржцы ждали — прорыв блокады.
   Пропуская некоторые события, мы попадаем в один из самых счастливых дней того периода — 27 января 1944 года. В этот день бабушка играла в прямом эфире на радио произведение, которое называлось «Соловей» Алябьева —Листа, вокальный романс Алябьева, переложенный великим композитором Листом для фортепиано. «Я блестяще сыграла и в тот же миг уже бежала вниз по лестнице, где меня ждали моя друзья, с которыми мы наблюдали самый лучший салют в нашей жизни!» — рассказывает бабушка об этом дне. В сентябре 1944 года вернулось из эвакуации музыкальное училище, и бабушка перешла в него.
   «Несмотря ни на что, мы все время были в искусстве!» — так отзывается бабушка, казалось бы, о самых тяжёлых годах своей жизни. Она перечисляет целый список театров, которые работали в то время и которые она посещала: Большой Драматический театр, в котором шло 2 -3 спектакля, театр Музыкальной комедии, который в это время находился в здании Александрийского театра, где шёл прекрасный мюзикл «Дорога в Нью-Йорк». Случалось так, что прямо в середине спектакля начиналась воздушная тревога, во время которой все прятались в бомбоубежище. Если она была непродолжительной, то спектакль продолжался до конца, иногда зрители уходили, так и не увидев окончания. В Михайловском театре шли самые известные оперы и оперетты. Например, «Травиата», которую, по рассказам бабушки, она смотрела из осветительной ложи, так как ее знакомые работали в театре художниками по свету. В театре Комедии Акимова шли балеты. Бабушка не пропускала ни одного спектакля даже в те дни, когда не хватало еды, она шла и получала пищу другую, духовную. Так она была на концерте в филармонии, когда в первый раз прозвучала знаменитая Ленинградка - седьмая симфония Шостоковича, которую он написал в самые тяжелые годы. Дирижировал ее тогда знаменитый дирижер Элиасберг.
   Но как же не сказать о том, как бабушка училась игре на фортепиано в те жуткие годы! Она ездила на занятия независимо от погоды и прочих обстоятельств. Так однажды она вышла из дома и услышала сигнал воздушной тревоги, она успела лишь спрятаться в арку и встать в небольшой проем в стене, бывшую черную лестницу для прислуги. Она простояла там пару часов и после окончания тревоги отправилась на занятие. На вопрос о том, как же она добиралась до своей преподавательницы, она ответила просто: «Пешком». И добавила такую фразу: «Единственное, что тогда двигалось — это покойники…» На мой взгляд, это даже невозможно вообразить, когда вокруг тебя сотни мертвых людей, которых только увозят с дороги на санках. Становится жутко от смерти, которая распространена повсеместно, прямо здесь, рядом с тобой, и ты осознаешь, что нет того, чтобы гарантированно тебя могло защитить от нее. Ведь все мы так или иначе думаем о ней, о том, что смерть — это единственное, что придет к каждому человеку. Но не хочется, чтобы она приходила вот так, неожиданно, когда еще не смог осознать, что же такое жизнь и почему ты за неё так борешься. Но на мои раздумья бабушка отвечает просто: «Голод перебивал все!» Подумать только, состояние, при котором желание есть становится на первое место, а страх уходит далеко за пределы твоего мышления.
   Одна бабушкина фраза растрогала меня наиболее сильно, и я спешу поделиться ею с вами: «Все пальцы на руках были отморожены, и приходилось надевать по два бинтика на каждый, чтобы играть и не чувствовать боли. И как я стала пианисткой?» Вопрос, ответ на который я нахожу в желании жить полноценной жизнью. В самые страшные вечера и самые холодные ночи, когда они спали полностью одетые, лишь при огне коптилки бабушка прочитала все собрание книг Дюма и еще многих и многих писателей. Это показывает, насколько сильно человек нуждался в пище не только растительного происхождения, но и в пище духовной, которая давала гораздо больше сил. Так бабушка вместе с ребятами из музыкального училища очень часто играла в госпиталях для больных и раненых. Я уверена, что это приносило огромную пользу для тех бедных людей, ведь искусство имеет огромную, исцеляющую силу. Мы живем и каждый из нас творит что-то свое, уникальное.
   Подводя итог моему рассказу, хочу отметить, что я лишь попыталась описать события из жизни близкого мне человека, моей прабабушки, которая пережила тяжелые годы войны и блокады, стала блестящей пианисткой, вырастила двух сыновей, имеет шесть внуков и восемь правнуков, прожила счастливую жизнь вместе со своим мужем, длинною в 64 года, побывала в таких местах земного шара, как Каир, Куба, Мексика, Венесуэла, пересекла Атлантический океана и пролетела целиком над Андами. Знала ли она в те голодные годы, что сможет столько увидеть и сделать спустя время? Думаю, знала, иначе как объяснить то, что я никогда не видела слез на ее глазах во время рассказа о тех страшных событиях и до сих пор не вижу. Она плачет как-то в тайне, душой, и каждый раз вспоминает все в точных деталях, а ведь действительно, разве такое можно забыть? Для себя я поняла многое и надеюсь, что история моей бабушки поможет многим найти себя в жизни, так как это сделала она. Несмотря на голод, холод, войну и смерть, она продолжала жить и играть на фортепиано...