Кристина Ашмянская (г. Санкт-Петербург)

Память

   70 лет назад люди, живущие в Ленинграде, совершили подвиг — выжили. Сейчас мы вспоминаем их как героев, которые победили голод и холод, а многие из них отдали свои жизни что бы смогли жить мы. Но время дает о себе знать, люди, преодолевшие войну, постепенно уходят из нашей жизни, но не бесследно. Память, вот что остается у нас. Историю можно переписать, изменить, уничтожить, но память людей нет.
   Они будут и должны помнить благодаря кому и чему сейчас они не только живы, но и свободны. Поколение двадцать первого века дышит только благодаря тому, что предыдущие позаботилось об этом. Все эти люди, живущие в прошлом, вырвали из цепких когтей нашу свободу, будущее и жизнь. Благодаря им мы можем позволить себе засыпать в кровати, не слыша звуков зениток, не чувствовать сосущего голодав, не растягивать 125 граммов хлеба на весь день. Хотя быть может все это напрасно? Может стоило сдаться и подчиниться? Тогда бы был другой исход. Мы были бы теми, кто предал свою Родину, свою культуру, свое наследие. Мы были бы рабами без истории. Русский язык ушел бы в небытие, культура и традиции были бы вычеркнуты из истории. Оставшиеся в живых забыли бы тех, кто когда-то погибал ради них в окопах под артобстрелами, забыли бы, что они сражались не только за жизнь, но и за свободу! Все духовное наследие, накопившееся со времен древности, пропало без возможности восстановления. Зачем его хранить? Что бы люди вспоминали о том какие они были смелыми, бесстрашными и нерушимыми? Нет, нас бы превратили в стадо, выполняющее самую грязную работу. Так что же? Жертвы, получается, были не напрасны. Получается, что люди, погибшие за нас, не просто подарили нам жизнь, они дали нам большее, они сохранили то, ради чего стоит жить, это наше наследие. Великая Держава, Могучая Империя, Несокрушимая страна — все это относится к нам. Мы с гордостью говорим о том, что мы русские. И все благодаря тем, кто там, в окопах, в минус 30, сидел и не пускал врага, держал оружие, не разжимая рукавицы, готовый в бой идти до самого конца.