Валерия Большакова (г. Санкт-Петербург)

За стеной молчания
(Памятники детям блокады)

                 Сколько их погибло – юных ленинградцев?
                 Сколько не услышит грома мирных гроз?
                 Мы сжимаем зубы, чтоб не разрыдаться.
                 Чтобы всех оплакать, нам не хватит слез
                                           (Анатолий Молчанов)

   Блокада для нашей семьи  не далекое историческое событие и не отвлеченное понятие. Это — часть жизни моей прабабушки Нины Михайловны Ягуновой. Она не любит вспоминать это время, о пережитом рассказывает скупо, неохотно. По ее словам, труднее всего во время блокады приходилось детям. Об их судьбах я и хочу рассказать...
   Однажды мы с мамой проезжали посёлок Лычково и на привокзальной площади увидели памятник, который привлёк наше внимание. Трёхметровая скульптура устремлена ввысь. Худенькая девочка как будто делает шаг нам навстречу. Не по-детски серьёзные глаза смотрят вдаль, брови нахмурены. Во взгляде страх, недоумение и боль. Тоненькая ручка прижата к сердцу. Ветер развевает лёгкий сарафан. За спиной — тяжёлая гранитная глыба, как дым от взрыва, как символ безжалостного времени. У подножия плиты — любимая игрушка, медвежонок. На мраморном постаменте надпись: «Детям, погибшим в Великой Отечественной войне 1941 —1945 гг.»
   Позже в книге ушедшего из жизни ленинградского поэта Анатолия Молчанова «Реквием ленинградским детям» я прочла об этом памятнике такие строки:

И воздвигли в Лычкове на площади, возле вокзала,
Скорбный памятник детям, погибшим в проклятой войне:
Перед рваною глыбою — девочка, cловно средь взрывов, в огне,
В смертном ужасе к сердцу дрожащую руку прижала...
(Говорят, при отливке её капля бронзы слезой побежала
И осталась на левой щеке — до скончания дней).

   Есть в Лычково и еще один памятник — на кладбище, на могиле ленинградских детей. У этих памятников своя скорбная история.
   В самом начале Великой Отечественной войны, в июле 1941 года, из города Ленинграда началась эвакуация мирного населения. В первую очередь в тыл отправлялись дети. Их вывозили подальше от смерти, страданий... Но оказалось, что ленинградских детей везли прямо навстречу войне. Никто не мог себе представить, что безопасный тыл внезапно окажется смертельно опасен. Самолеты с черными крестами на крыльях пикировали на поезд, хотя фашистские летчики не могли не видеть, что от вагонов разбегаются мальчишки и девчонки: десятки, сотни детей! В тот страшный день на станции Лычково самолеты фашистов разбомбили эшелон из 12 вагонов. Сколько тогда погибло маленьких ленинградцев, неизвестно до сих пор. Живыми осталось только 18 детей. Лычково стало Я заинтересовалась, есть ли еще памятники, посвященные судьбам детей военного времени, и выяснила, что их много и находятся они в разных областях и городах России: «Цветок жизни» (Ленинградская область, Всеволожский район); памятники детям блокадного Ленинграда в Ярославле и Санкт-Петербурге; памятник малолетним узникам фашистских концлагерей в городе Самаре, памятник «Юным героям обороны города Ленина» в Таврическом саду Санкт-Петербурга и много-много других, разбросанных по всей территории России и бывших союзных республик. Среди них и памятник «Детям ленинградской земли, погибшим от рук немецко-фашистских захватчиков в Великую Отечественную войну 1941 —1945 гг.» в поселке Вырица. И вот что я о нем узнала. В 1942 году, после оккупации Вырицы немецко-фашистскими войсками, на базе дома отдыха Ленинградской швейной фабрики им. Володарского фашисты устроили лагерь принудительного труда для советских детей. Он просуществовал с лета 1942 до конца 1943 года. Немецкие оккупационные власти насильно свозили туда детей из зоны ожесточённых боев под Ленинградом. Уже в наше время усилиями неравнодушных к историческому прошлому страны людей были найдены 44 семьи оставшихся в живых и собраны их воспоминания.
   По воспоминаниям детей из лагеря, «слева от каменного здания находился деревянный жилой корпус обслуживающего персонала, справа от главного корпуса сохранилось небольшое здание кухни, за которой, ближе к реке, в войну стоял не сохранившийся теперь дом для приближенных коменданта лагеря Дель Фаббро. Прямо у въезда справа сохранилось здание лазарета, перед ним некогда был барак для «грудничков» и большой барак для старших детей, их было более двадцати (Юлия и Тамара Смирновы, Валентина Архипова и др.). Перед кухней, ближе к входу, до сих пор стоит домик, где жил лагерный врач. Ребят часто переводили из одного барака в другой. Лагерь был отделен от леса забором. Из воспоминаний узников складывается страшная картина жизни в лагере.
   Вспоминает Елена Семеновна Петрова: «В сентябре 1941 г. станцию Горы Мгинского района Ленобласти, где жили с мамой мы, шестеро детей, захватили немцы. Немецкие солдаты собирали нас и заставляли сидеть вдоль железнодорожного полотна, чтобы наши самолеты не бомбили (а партизаны не взрывали) железнодорожные составы, в которых немцы подвозили горючее для аэродромов, расположенных где-то под Ленинградом. Бывало, пройдет один состав, нас запирают в сарай до следующего. В июне 1942 г. детей отобрали от матерей и посадили в крытые грузовики. В кузове каждого сидел солдат с автоматом и очень ругался, так как мы плакали. Нас привезли в Вырицкий лагерь для детей».
   Вспоминает Евгения Николаевна Родионова: «В августе 1942 года семье было предписано собраться с вещами, которые можно унести в руках. Из Шлиссельбурга нас пригнали на ст. Мга, где погрузили в товарные вагоны и привезли в Вырицу. Нас отобрали от мамы и пускали её только для того, чтобы покормить грудью младшую сестру. Молока не хватало, и сестра вскоре умерла. Её похоронили за оградой лагеря на специальном кладбище.
   Вспоминает Галина Георгиевна Иванова: «В сентябре 1942 г. нас с мамой привезли в лагерь, где дети были распределены в группы по возрастам. Помню, что лагерь был обнесен колючей проволокой и забором. Детей предупредили, что за уход из лагеря полагается расстрел. С десяти лет гоняли на работу на поля, в лес, в овощехранилище. А кормили похлебкой из турнепса. Иногда приходил врач, делал нам уколы с неизвестной целью. В конце 1943 г. года нашу семью насильно повезли в Германию, но довезли только до Литвы, где нас освободила Красная Армия. В Вырицу мы вернулись в марте 1944 г., где я закончила 7 классов». Как я уже сказала, детский концлагерь (он носил название «Донер — тринадцатый») существовал до 1943 года. Потом о нём забыли. И вспомнили только в 60-е годы. В 1964 г. детские останки, которые обнаружили школьники за оградой лагеря, были перенесены и захоронены между Сиверским шоссе и поселковым кладбищем. Тогда же над могилой появился скромный металлический обелиск (такие ставили после войны погибшим воинам). Затем школьники начали собирать средства на памятник. 20 июня 1985 года по решению исполкома Вырицкого поселкового совета состоялось перезахоронение детских останков.
   Приведу слова одного из тех, кто посвятил свою жизнь сохранению памяти о детях из концлагеря в Вырице: «И никто не пожалел этих детей ни в войну, ни долгие десятилетия спустя. До 1988 года об оккупации боялись говорить, как будто ее и не было, а бывшие узники были изгоями в родной стране. Была стена молчания, жестокости...». В девяностые годы эта стена молчания была разрушена. Появились публикации о концлагере в Вырице.
   А в 2007 году Анатолий Молчанов написал стихотворение «Детский концлагерь в Вырице», которое вошло в книгу «Реквием ленинградским детям»:

Стоит обелиск печальный
В курортном поселке Вырица.
Склонись перед ним в молчанье,
Пусть горечь слезами выльется.
...Сюда, в дачный рай притихший,
Свезли со всей ленинградчины
Четыреста с лишним детишек,
Не ведавших, что им назначено.
Их ждал здесь концлагерь «Донер»,
Спецлагерь «Донер — тринадцатый».
В нем каждый узник был донор –
С шести лет и до двенадцати.
...Храни, обелиска камень,
Слова печальной суровости:
«В память убитых врагами
 Детей Ленинградской области».

   С 1998 года установилась традиция в честь Международного дня узника, в ближайший к этой дате, 11 апреля, день, собираться у памятника «Детям ленинградской земли...».
   У каждого памятника своя история. Многие из них почти не известны. Многим долгие годы не уделялось должного внимания. Но каждый из них рассказывает о трагическом событии из истории блокады Ленинграда, из истории жизни ленинградских детей... Это наша боль, наша история, наша память... Об этом нельзя забывать.
   У каждого ленинградского ребенка должно было быть детство. Самое настоящее. Радостное. Счастливое. С солнцем и радугой. С зеленой листвой, теплым песком и волнами Финского залива. С пушистыми елками и падающими с неба снежинками, катанием на санках с горы и долгими лыжными прогулками. С учебниками, тетрадками, пышными букетами цветов на 1 сентября. Со смехом, играми и праздниками. Самое настоящие! А они отдали свое детство. Отдали для того, чтобы у других детей, живущих позже, эти игры и праздники, учебники и тетрадки, веселый смех и прогулки были. И я не могу думать об этом без грусти.