Бекир Аблаев (Республика Крым)

Рождённый дважды

   — Дедушка, расскажи, пожалуйста, как вы выживали во время оккупации, – спросил я как-то дедушку.

Он долго молчал задумавшись. Брови его были насуплены. Я понимал, как тяжело ему это вспоминать.
   — Бекир, принеси, пожалуйста, воды, – сказал он чуть осипшим голосом.
    Я быстро сбегал на кухню и принёс стакан холодной воды. Дед, сделав несколько глотков, откашлялся и спросил меня:
   — Что именно тебя интересует?
   — Как вы жили во время оккупации? Много стояло у вас в деревне немцев? Как они себя вели? Как вы там выживали? — спросил я.
   — Это было тяжёлое время, — продолжил дед, — в нашей деревне Акманай жили в основном крымские татары. Кроме них было несколько русских и украинских, семей. Во время оккупации в деревне стоял немецкий взвод, который иногда сменяли румынские солдаты. Дело в том, что наша деревня находилась на берегу моря. Немцы, боясь выброски советского десанта или диверсантов, охраняли берег. С 20 часов вечера до 6 часов утра они ввели комендантский час, и жителям села под страхом смерти категорически запрещалось в это время суток выходить из дома. Немцы вывесили специальные объявления, из чего следовало: за оказание помощи и сокрытие раненных советских солдат — расстрел. Там было сказано, что за каждого убитого немецкого или румынского солдата будут расстреляны 15 заложников, а за убитого офицера 50. И долгое время в деревне было спокойно, так как партизан в наших краях не было, они могли действовать в лесных районах Крыма, а у нас была голая степь. Немцы особо не докучали, но каждый день требовали людей на различные работы, заставляли людей зарывать противотанковые рвы и окопы, ремонтировать дороги и мосты. Кроме этого они ввели налоги и сдачу продовольствия, для нужд армии. И это в то время, когда люди сами ощущали нехватку еды. Но однажды произошел вот такой случай.
   Поздним вечером на дороге, ведущей к мельнице, был убит неизвестным немецкий солдат. Утром в деревню прибыл карательный отряд. Офицер приказал старосте собрать всех жителей села возле комендатуры. Когда жители были собраны, солдаты вытолкали из толпы 15 заложников и поставили их под усиленную охрану. Среди них, — сказал дедушка, — находился мой товарищ и одноклассник по школе Казим. Это был высокий, не по годам умный парень. В школе он был одним из лучших, и мечтал стать врачом. Затем к жителям села Акманай, через переводчика, вновь обратился немецкий офицер:
   — Вчера поздно вечером, — начал он, — по дороге на мельницу был убит немецкий солдат кем-то из жителей вашего села. Мы должны наказать бандита. Если до 18.00 преступник не объявиться или же вы не поможете нам его найти, то все заложники сегодня вечером будут расстреляны. 
   Люди начали плакать, не хотели покидать площадь, потому что среди заложников находились их близкие родственники – отцы, матери, сёстры, братья и дети. Людей стали разгонять по домам силой. Акманайцы не были сторонниками «нового порядка», они как могли, сопротивлялись и саботировали. Но им было горестно терять близких из-за какого-то паршивого немца, который занимался извозом продуктов. Наступил вечер. На площади собрали всех жителей села. Комендант, нахмурив брови, изредка поглядывал на часы. Когда стрелки часов показали 18.00, он последний раз спросил акманайцев:
   — Время вышло, я жду. Виновный в гибели немецкого солдата должен понести наказание, – грозно сказал офицер, переводчик, стоявший рядом, тут же перевёл его слова, — считаю до трёх — начал офицер. – Раз...
   Толпа акманайцев замерла. Стояла убийственная тишина, слышны были удары волн о прибрежные камни. На море начинался прилив.
   — Два... – сказал офицер и внимательно осмотрел толпу с одного краю до другого как - будто высматривал кого-то.       
   Когда он сказал «три», люди начали плакать, рыдать, что-то кричать, они не понимали, а вернее не хотели понимать и верить, что сейчас на их глазах будут убиты совершенно безвинные люди – их родственники... Оцепление немецких солдат еле сдерживало толпу. Заложники, которых подвели к стене бывшего колхозного амбара, обрёченно смотрели в толпу, выискивая среди них своих близких как бы прощаясь с ними. Расстрельная команда, состоявшая из нескольких автоматчиков, стояла готовая выполнить приказ. После слова «три», сказанное комендантом, прозвучала команда «Фоя!», что с немецкого переводится — «Огонь!».Раздались длинные автоматные очереди. Заложники один за другим со страдальческими лицами падали на землю. Когда всё было кончено, автоматчики короткими очередями добивали раненых, но ещё живых людей. Через пять минут карательный отряд во главе с комендантом уехали из деревни. Люди, с плачем и криками проклятий в адрес палачей, бросились к месту казни, чтобы достойно предать земле тела своих родственников. Среди оплакивающих родственников своих близких была мать Казима, тётя Мерьем. Она подошла к лежащему на земле сыну и вдруг не своим голосом закричала: «Он жив! Он жив!!!» Стоявшие рядом люди помогли Казиму присесть. Он был ранен в ногу и в плечо и истекал кровью. Но самое удивительное, это то, что он был жив. Тут же кто-то из женщин разорвал на тряпки, что-то из своего исподнего, перевязал раны Казима. Затем его унесли домой.Тётушка Мерьем и её близкие делали всё возможное, чтобы поставить его на ноги. Ему неслыханно повезло, раны были сквозные. Хороший уход, забота близких сделали своё дело — Казим быстро пошёл на поправку. Все говорили, что он родился в рубашке. Уже через месяц он свободно передвигался по дому. Сам Казим, считал тот день своим вторым днём рождения. О том, что он остался в живых, знала почти вся деревня, но никто не донёс об этом немцам. Но он был вынужден прятаться вплоть до освобождения Акманая советской армией. Но этот случай надолго остался в памяти односельчан. Матери и близкие расстрелянных заложников проклинали и фашистов и того «горе - героя», который стал причиной гибели их близких. После этого дед добавил:
   — Мы так и не узнали, кто это сделал, может быть, он был среди заложников, которых расстреляли и он не посмел признаться в своём «подвиге». Или же стоял в толпе акманайцев и молча, наблюдал за казнью своих односельчан, но я уверен если он остался жив, то казнённые снились ему каждую ночь в кошмарных снах. Если живы свидетели этой трагедии из числа бывших акманайцев, они подтвердят правдивость этой истории — сказал дедушка.
   — Дедушка, а где сейчас этот Казим, ты, что-нибудь слышал о его дальнейшей судьбе? Он жив? — спросил я.
    — Понимаешь, Бекир, во время войны, депортации погибло и умерло столько людей.... Хотя после войны я спрашивал у тех акманайцев, с которыми довелось встретиться о его судьбе, но, к сожалению, никто ничего не слышал. Может быть, он жив, может, живы его потомки....И конечно было бы здорово, если б кто-нибудь из них откликнулся. Хотя прошло столько лет...
   Вот такую печальную историю, которая произошла в деревне Акманай, во время войны, рассказал мне дедушка Абдурешит.