- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Работы участников
- Просмотров: 39
Полувидько Владимир
Моё астраханское лето
Иногда, чтобы путешествовать и совершать открытия, необязательно далеко
ехать. Этим летом мы с родителями побывали в трёх необычных местах
Астраханской области. Помню, как я удивился, когда узнал, что у нас,
астраханцев, есть свой маяк. Маяк – посреди степи? Они же бывают в море,
служат для ориентировки кораблей? Оказывается, в селе Вышка когда-то
давно, ещё во времена Петра I, построили маяк, ведь Каспийское море тогда
было совсем рядом. Сейчас маяк не работает. Мы отправились посмотреть –
долго ехали, потом поднимались по старинной винтовой чугунной лестнице
вдоль стен, испещрённых надписями «бывалых туристов» и окон, таких
высоких, что в них мог бы свободно встать человек. На самом верху нас
встретил «смотритель маяка» - добрый пёсик. Он разрешил себя погладить,
но не захотел спускаться вниз. Мы смотрели сверху на окрестности и
представляли, что здесь когда-то было море.
Ещё два удивительных места нашей области – гора Большое Богдо и озеро
Баскунчак. Они объединяются в заповедник. Гора в степи? Да! Удивительная
необыкновенная гора, пусть и совсем невысокая. Там есть «поющие скалы».
Калмыки считают Богдо священным местом. Даже название горы в переводе
значит «святой». Мы видели статую Белого Старца, покровителя горы. А ещё
у подножия растёт Дерево Желаний. На его ветки завязывают разноцветные
ленточки, например, жёлтую – для исцеления от болезней, красную – для
счастливой любви, синюю – для отличной учёбы. И, кроме того, Большое
Богдо радует глаз потрясающими, почти марсианскими, пейзажами – здесь
очень много красной глины. Особенно красивы разломы горы, в которых
видны разные слои почвы. И где-то на вершине горы живёт уникальная
ящерица, занесённая в Красную Книгу – пискливый геккончик.
Недалеко расположено озеро Баскунчак, в котором добывают соль. Мы долго
шли к воде по блестящей, белой от соли земле, как по льду. Вода в озере
настолько солёная, что выталкивает тело наружу, поэтому на ней можно
лежать, как на матрасе! А после купания кожа становится белой и солёной.
Мы видели местную железную дорогу, построенную для вывоза соли. А ещё
многих людей, которые приезжают сюда лечиться, купаются и принимают
грязевые ванны из лечебной глины. Вот такое получилось астраханское лето!
Недавно в новостях я услышал, что у нас, в Астраханской области, нашли
древние захоронения и клады сарматских царей. Сейчас там ведутся
археологические работы сотрудники Краеведческого музея. Их находки –
мировая сенсация. Так что путешествие не заканчивается!
_________________________________________________________________________
Шикида Виктор
Я понял урок!
Однажды мы с братом в войну поиграли.
Услышали выстрелы : первый, второй…
От домадалёкомы убежали…
Теперь как вернёмся мы с Пашкой домой?!
Вот я обернулся: «Где же ты Пашка?»
Смотрю : с автоматом на немцев бежит.
- Не-ет!!! Выстрел … В крови вся рубашка.
- Беги! Брат ! – он,падая, с болью кричит.
Я снял автомат и, спуская курок,
В ответ закричал: «Я понял урок!»
___________________________________________________
Клюкин Никита
«Горжусь своим дедом»
Память это великая сила.
Хочу сегодня рассказать про своего дедушку Клюкина Геннадия Павловича. Я не был с ним знаком, он умер задолго до моего рождения. Но моя семья свято чтить его память. Мой отец много мне о нем рассказывает, и, смотря на его портрет, я чувствую, что я знаком с ним, очень его люблю и горжусь им.
Родился мой дед 01.08.1927 в городе Чкаловске (ныне Нижний Новгород), в 7 лет остался без отца. В 1942 году он закончил 7 классов и в 15 лет с другом пошел в военкомат проситься на фронт, но их направили в школу юнг на Соловецкие острова, где они учились 2 года военным профессиям.
В 1944 году его направили на Черноморский флот радистом, где он и встретился с врагом. Воевал он на минном тральщике "Морской охотник", который уничтожал вражеские подводные лодки. В 1945 году Геннадия Павловича перевели на Дунайскую флотилию и они гнали фашистов по реке Дунай до Будапешта. Демобилизовался в 1947 году.
У деда много награди медалей. Я горжусь своим дедом.
У меня много друзей, которые хорошо учатся и любят своих родных и близких. Я вот часто задумываюсь, смогли бы мы поступить так, как поступил он в юности, пойти защищать свою родину в 15 лет. И решаю, что да, мы бы поступили так же. Встали бы грудью на защиту своей Родины, своих родных и близких.
Важно понимать всю значимость вклада, внесенного нашими предками в защиту Отечества. Каждый участник Великой Отечественной войны – герой, чья память должна быть увековечена не только в кругу семьи, но и во всем мире. Вечная память тем, кто защищал Родину и не думал о себе, кто отдал свою жизнь во имя мира на всей Земле!
________________________________________
Трудолюбов Филипп
Два подарка
Уже прогорели свечи, пропитанные ароматами ладана рождественской службы. Под наряженной ёлкой не осталось ни оного подарка, а сама зелёная красавица лишилась чуть ли не половины конфет со своих колючих ветвей.
Взрослые и дети, что наполняли наш большой дом, вдоволь позабавились за день. Расправившись с прихваченными на ярмарке вкусностями, все ждали дядюшку Леопольда к праздничному вечеру.
Этого редкого гостя знали все от мала до велика. От дядюшки невозможно было дождаться обычного подарка. Вместо них всегда были самые экзотичные диковинки и невероятныеистории, привезённые им из нескончаемых путешествий.
Всем дядюшка Леопольд нравился. Взрослым, так как в нём не умер радующийся всему новому мальчуган. А нам потому что в нём так и не родился взрослый зануда.
Нас, детей, он очень любил.Меня с братьями и сестрами, детей прислуги, вокзальных мальчишек – носильщиков и совсем юных продавцов газетами и трубочистов, девочек – крестьянок на ярмарке. Одним словом, всех.
Казалось не было ребёнка,которого бы не облагодетельствовал дядюшка. Каждого по-своему, постоянно угадывая, что нужно тому или иному маленькому человеку.
Его добрый нрав не менялся от страны к стране в множестве из которых он бывал. Так что хоть родных детей у него не было, дядюшка был у детей всего мира.
- Он как дед мороз, но не дед и не мороз, - шутливо говорил папа.
- И подарки носит все четыре поры года, - отвечала мама, - слышала твой брат основал ещё один сиротский приют где-то за границей.
- В этом весь Леопольд, - озарялся улыбкой папа, -где бы ни прошёл всегда старается оставить что – то хорошее после себя. Больницы, приюты и школы цветут за ним как цветы Гёте.
В каждом своём письме и открытке он обещался им вернуться к рождеству, а недавно была получена от него телеграмма - дядюшка уже мчал на паровозе.
Это сейчас повсюду поезда и всё больше путешествуют самолётами, а тогда даже чтобы добраться до железной дороги требовался извозчик. Игрушечный автомобиль в детских ручкахбыл редкостью, не говоря уже о настоящем на дороге.
Давно это было. Тогда я был ещё маленьким, но прекрасно помню тот рождественский вечер, который никто не решался начинать, не дождавшись дядюшки Леопольда. Обычно семеро одного не ждут, но как я уже вам поведал, дядюшка был необычным человеком.
Нам, мальчишкам и девчонкам было легче. В детстве проще радоваться рождеству, подаркам, разглядывать своё искажённое отражение в стеклянных шарах, вертеп с поклоняющимися маленькому Иисусу волхвами рядом с манящей запахом хвои ёлке.
Взрослым же дамам и господам нужно было постоянно себя чем-то занимать. После того, как гостям родителей наскучило слушать новомодные пластинки на граммофоне их последней шалостью стало пари. Приедет ли…
- Дамы и господа, Леопольд Фомич Пущев! – оповестил дворецкий.
- Братец!
- Я тоже рад тебя видеть, – дядюшка ещё не успел снять массивную шубу, как к нему потянулись с приветствиями, - и всех вас, господа, тоже. Мадемуазель, позвольте ручку.
-А мы уже поспорили поспеешь ли к вечеру или к утру.
- Я привык успевать, пока путешествовал, - весело отвечал Леопольд Фомич, - на что спорили?
- На бутылку «Рябиновой» Шустова.
- Несравненную?! Всю Россию пересёк и в газетах о ней только и писали. Кто в выигрыше?
- Все, потому что победитель обязуется угостить собравшихся, - вслед за папой ухмыльнулись и остальные дяденьки во фраках.
- Ну и хитрецы же вы все, - дядюшка довольно потёр руки, - но сначала – мои маленькие друзья.
Шуба была сброшена – под ней скрывались тонкие черты высокого мужчины в отличном парадном костюме.
- Уже не такие и маленькие как погляжу, - покачал головой дядюшка Леопольд, а после подмигнул, -запомните одну вещь, пока совсем не выросли: никтоникогда не слишком взрослый для подарков.
Тот же час слуги внесли мешок с улицы из которого дядюшка один за другим доставал свои дары из дальних стран. Всё и не упомнишь.
- Ваши подарки, дамы и господа, за мной не поспели, - извиняющимся тоном произнёс Леопольд Фомич, - но мои истории всегда со мной.
Тут я и получил свой подарок от дядюшки.Это была кукла. Белый лис в черных китайских одеждах из-под которых выглядывали девять хвостов. В его совсем человеческих глазах читалась усталость. Острую морду тянуло назвать лицом. В руках он держал красный мешочек.
Ещё мне очень хорошо запомнился зеленый дракон, которого получила моя старшая сестра. Его длинноеизвивающееся тело, покрытое чешуйками, было искусно выточено из дерева в мельчайших подробностях. Разинутая пасть с клыками, когтистые лапы и глаза. Взгляд был совсем иным, чем у моего лиса, но было что – то общее.
- Ты родилась в год дракона, - сказал сестре дядюшка, - наступающий новый год пройдёт под его покровительством. Как видишь, в этот раз он зеленый и деревянный.
- А каким он был в год моего рождения?
- Черным и водяным.
- А я какой дракон? А я какой дракон? – доносилось от окружавших Леопольда детей.
- Из всех вас дракон только Валентина, - объяснял Леопольд Фомич, жестом рук призывая к спокойствию, - сейчас вы всё поймёте, когда я кое-что вам расскажу. Идёмте в каминную.
Под треск дров и пляску света от огня дядюшка повествовал о том, как Желтый император* создал календарь, о небесной гонке и двенадцати животных, что прибежали первыми.
По окончанию рассказа все всё поняли. Каждый узнал каким он был «драконом».
- Дядюшка, а почему среди зверей, победивших в небесной гонке, нет лиса? – призадумался я в слух, - Папа рассказывал, что лисы быстрые и очень хитрые.
- А эта история как раз касается твоего подарка. И твоего, Валентина, тоже.Оба они сделаны талантливым тибетским монахом, которого я повстречал в одном изгорных монастырей. Он утверждал, что и кукла лиса, и фигурка дракона выполнены с натуры. Я расскажу вам историю, которую сам услышал от него.
***
Давным – давно тибетские монахи приютили сироту, которого нашли в корзине у своих ворот. Мальчик рос и стал служкой в монастыре. Учитель часто отправлял его в долину с поручениями. Его очень утомляли постоянные подъёмы и спуски.
Как – то уставший после очередного возвращения из долины служка спросил:
- Учитель, почему наш монастырь на горах возвели? Будь он в долине было бы намного лучше.
- Отсюда до небес ближе, а от земли дальше, мой мальчик. Ты ещё поймешь, что это хорошо.
Служка рос и стал молодым монахом. Он уже всё больше думал о небесах, чем о земле, и всё чаще вглядывался вверх.
Над монастырём нависала большая черная гора. Издавна её называли Лисьей, за две белых острых вершины, что напоминали уши этого животного.
Однажды задумавшийся монашек спросил:
- Учитель, почему наш монастырь возвели не на Лисьей горе? Она выше нашей – с неё ближе к небесам.
- Она слишком близко к небесам, мой ученик. Когда пойдёшь испытывать себя молитвой не ходи на неё. Это место не для смертных.
Вскоре наступило время испытания молитвой. Молодые монахи разбрелись по горам в поисках уединённого места. Но сиротка - монах не найти горы, что была бы не занята его монастырскими братьями. И решил он тогда преступить запрет и пойти на ту, что была ближе прочих к небесам.
Только он взошёл на Лисью гору и уже было приступил к медитации, как услышал чьи – то шаги и вздохи.
- Эх! Эх! До чего же я одряхлел! – кашляя приговаривал старый девятихвостый лис, но продолжал подниматься в гору. От седины его шерсть была как снег. Все девять хвостов шурша волочились за ним.
Молодой монах спрятался за выступами скал и как малый ребёнок закрыл глаза. В ужасе читая мантры монашек почувствовал дуновения тёплого ветерка, что доносил аромат фруктовых деревьев. Оправившись от страха, он высунулся из укрытия.
Теперь гора больше напоминала цветущую долину, в которой монашек уже давненько не бывал. Среди милого его сердцу мягкой погоды и ярких плодоносных ветвей стояла беседка. Под крышей, увешанной колокольчиками – амулетами, восседал старик – лис. Он всё считал и пересчитывал красные и черные монетки, складывал их в мешочки, щёлкал счётами, делал записи кисточкой по пергаменту.
Рядом стоял полностью готовый к чайной церемонии столик облепленный листами бумаги с заклинаниями и с чайником на углях.
Старый лис кряхтел и выглядел ужасно уставшим. Как вдруг глаза его загорелись, уши стали торчком, а все длинные хвосты вздыбились и стали походить на павлинье оперение.
Молодой монах уже устрашился, что его учуяли. Вдруг он ощутил на себе приятный дождик.С небаслетел дракон, оплёл кольцами своего длинного телаодну из заснеженных вершин, и соскользнув со скал очень быстро оказался напротив седого счетовода.
Поначалу монашек не мог разобрать о чём те говорят и стал прислушиваться тщательнее.
- Вот и мой черед год хранить, - проговорил небесный змей, уложив усатую морду на сложенные лапы, - смотрю он будет не простым.
- Да, - отвечал лис, перебирая черные монетки, - в этом году немало паршивых деньков. Что там в будущем вообще?
- Ты же не хуже меня знаешь.
- Но ты хранитель года – тебе виднее.
- А ты был стар ещё тогда, когда Жёлтый император объявил о небесной гонке. Сам – то как?
- Старость пришла, а я ещё молод, - весело отвечал лис сиплым голосом, – если бы тогда о мне не забыли, то ты бы пришёл шестым. Всех бы обогнал.
- Скажешь ещё, - усмехнулся дракон, - кто ж знал, что ты тогда расписывал стены пещер?
- Ну не будем о прошлом. Их императорское величество каждому определили своё дело, - лис провёл когтистым пальцем по своим записям, - какой ты в этот раз… Ага! Отворяй пасть зелёный деревянный дракон!
Лис подошёл с деревянной чашей в лапах и выплеснул в разинутую пасть что – то похожее на зеленый чай. Преображения стража нового года не заставили себя ждать. Он стал как ожившее дерево, хвост как ветвь, чешуя как листья, а лапы стали подобны корням корням.
- И вот твоё время, - вслед за чаем полетела красная сума, которую дракон заглотнул, как некогда жемчужину, - всё в точности подсчитано. Можешь быть уверен.
- Я никогда и не сомневался. Когда же воротиться кролик?
- Просто ты рано прилетел, друг мой. Позволь усластить твой разум игрой в вэйци,** а слух мелодиейгучжэн***, пока ты в ожидании.
- Может сразу баню наколдуешь?
- Лучше после конца года, а то он так и начнётся без тебя.
Какое-то время дракон и лис были увлечены игрой, пока струны сами собой, будто бы дыша, издавали чарующие звуки.
С неба слетела маленькая точка. Еле заметная она скользила по льдам другой вершины Лисьей горы.
Очень скоро из зарослей деревьев выбежал кролик в цветастом ханьфу****. Синий и водяной, он оставлял за собой лужи, а сам колыхался от карпов, что плавали внутри него.
Встав на задние лапы, он подошёл к беседке.
- Здравствуйте, господин Бай Фа, - поклонился новоприбывший и протянул маленький тощий мешочек, - вот оставшееся время с моего года.
- А вот твой чай, Ту - цзы. Да… как всегда в остатке не густо, но совсем скоро и тринадцатый месяц скопиться.
Тем временем отведавший чая кролик из синего стал цветом подобно серой луне. Круги на воде сменились шерсткой.
- Ну что ж, - протянул старый лис, - передай моё почтение госпоже Чан Э*****, Ту - цзы. А тебе, Лон, я желаю удачного полёта.
- Обещай мне, что наколдуешь баню по моему возвращению, - ухмыльнулся дракон.
- Обязательно, - подмигнул Бай Фа.
Кружась в воздухе, Лон взмыл над восточной вершиной лисьей горы. А Тут – цзы побежал вверх по склону западной горы и продолжил бежать по небу до самой луны.
Бай Фа ещё какое-то время вглядывался своим друзьям вслед. Вытянувшийся со сложенными за спиной руками и острыми ушами он напоминал очертания лисьей горы, как её видел молодой монах из монастыря.
Старый лис взмахнул веером. Вмиг исчезли прекрасные сады, беседка, меж тёмных валунов снова гудел холодный горный ветер. Спряталось солнце, ушло тепло, вернулись тучи.
Бай Фа сгорбился, уши его поникли.
- Вот ты и побывал здесь, - не оборачиваясь прохрипел седой лис, - не разочаруй меня, сынок. Ещё долго жить будешь.
Монашек понял, что обращались к нему. Охваченный странным чувством, он решил не бежать в страхе под кров монастыря, а медитировать прямо здесь и сейчас.
Читая мантры ему открывалось доселе неведомое.
Вот он сам ещё младенец. Бай Фа оставляет корзину с ним у ворот монастыря. Седой лис не кажется таким старым. Глаза горят, острые уши торчком, пока все девять хвостов заметают его следы.
А вот он спустя сотни лет всё в том же монастыре делает фигурки хранителей года. Каждого из них он видел своими глазами на Лисьей горе. И какой - то высокий странник из далёких земель.
У него доброе сердце, любящее детей. Пусть возьмёт фигурку деревянного зелёного дракона и куклу Бай Фу.
Скоро бессмертный отец с девятью хвостами понесёт своего сына к вратам перерождения, как некогда принёс к воротам монастыря.
***
- Бай Фу узнал о небесной гонке только когда вышел из своих пещер, - повествовал дядюшка, - о древнем и мудром девятихвостом лисе гонцы Желтого императора попросту забыли. Смирившись с такой неудачей, он всё же решился пусть и с опозданием, но всё же явиться на зов императора.
А тем временем двенадцать победителей так не сумели поделить меж собой вверенные им годы. Ни у кого из них не получалось. Каждый раз выходил лишний остаток, который невозможно было никуда пристроить. Разве что собрать из них тринадцатый месяц. Но у каждого уже был свой месяц.
Тогда Желтый император решил выглянуть из своего дворца в поисках решения проблемы. Все проигравшие животные разбрелись оплакивать своё поражение. Только позабытый Бай Фу поклонился своему императору.
Хуан-ди понял,что никто не справиться с этим лучше и назначил старого лиса управителем времени и хранителем тринадцатого месяца.
Рассказав всё это, старый престарый монах предложил мне эти фигурку и куклу – подытожил дядюшка Леопольд, - и как было отказать такому хорошему человеку?
- Какая невероятная история! – мама хлопала в ладоши.
- Это ещё не всё.
- Что же ещё, братец? - спросил папа.
- Все мои подарки не простые, но лис особенный, ведь он предсказывает будущее. Как? Сейчас покажу. Видишь мешочек у него в руках? – указал мне подсевший рядом дядюшка, - Раскрой его и достань монетку. Красная – год будет удачным, ну а с чёрной думаю и так понятно.
Я развязал несложный узел и посмотрел. Внутри казалось, что всё было темнее черного.
- Страшно заглянуть в будущее, – дядюшка положил руку мне на плечо, - не меньше чем не ведать о нём. Так или иначе мы должны сделать то добро, что не успели в прошлом. Так мне сказал монах в тибетском монастыре.
Сунув пальцы в темноту, я достал оттуда красную монетку с квадратным отверстием посередине.
- Дамы и господа, - дядюшка Леопольд подкинул монетку к верху, поймал и поднял над собой, - будущий год обещает быть добрым!
Давно это было. Очень давно. Много раз уже я доставал монетку из мешочка Бай Фа и помню всё как вчера.
Иногда попадались черные монетки, но я никогда не забывал слова старого тибетского монаха.
*Жёлтый император или Хуан-ди – легендарный древнекитайский бог – император.
**Вэйци – древняя китайская настольная игра, более известна как Го.
***Гучжэн – традиционный китайский струнный инструмент.
****Ханьфу – традиционный китайский костюм.
*****Чан Э – древнекитайская богиня луны.
_________________________________________________________________
Наумова-Лямина Анна
Из цикла деревенских очерков и рассказов о жизни в эпоху «девяностые-нулевые»
«ДЕТСТВО ПАХНЕТ КЛЕВЕРОМ»
(отрывок)
УЛОЧКА-КРОХОТУЛЕЧКА
1. Деревенька из четырёх дорог
Всё моё детство прошло в деревне Базарихе Тюменской области на небольшой улице Советской. Это правый поворот от центральной трассы, если ехать из райцентра. Дорога эта – облагороженный асфальтом участок некогда знаменитого Екатерининского тракта, Государевой дороги. Когда-то в давно минувшие времена по нему прогоняли ссыльных, вели каторжников, закованных в кандалы, проезжал гренадёрский полк принца Евгения Вюртембергского… От моего дома этот отрезок Великого пути находился в трёх-четырёх минутах ходьбы.
В деревне моей улочек немного – всего четыре: Ленина, Строителей, Береговая и Советская. Все они разные, со своей историей. Улица Ленина – самая длинная, это «хутор» - из трёх отдельно стоящих домиков перед мостом и «большака». Она по середине деревни и от того считается главной. Начинается с одного моста через узенькую речушку Базаришку и заканчивается другим мостом через другую реку, что покрупнее - Барсук.
На Ленина стоит автобусная остановка, просторный сельский магазин, построенный как альтернатива старому примерно в конце семидесятых годов. В этом магазинчике два с половиной года перед переездом из деревни работала продавцом моя мама Елена. Если встать лицом к его фасаду, можно увидеть развалины старой фермы, елань и там, вдалеке, крышу моего дома. Напротив магазина после войны находилось здание старой начальной школы. В ней в шестидесятых годах училась моя мама - до четвёртого класса - и мои три тётушки, кроме младшей. А потом, спустя некоторое время, школа сгорела. Остались на её месте только шесть могучих тополей. Да и тех уже сегодня нет. Вырубили их недавно из-за угрозы обрушения на провода и близстоящие домики. Мама толком не помнит учёбу в этой школе, только отдельные фрагменты: как отец её привозил по осени в школу на синем мотоцикле, который почему-то в народе называли «козлом», как писала чернилами, как не давала списывать своей троюродной сестре Людке, а та всё равно забиралась под парту, вылезала с другой стороны и подсматривала. На это Лена ей говорила: «А теперь дай мне за то, что списала, две копейки». Копейки у Людки были, и она давала.
На улице Строителей – тоже длинной – некогда возвышался двухэтажный деревянный клуб, построенный в 1967 году, и фельдшеро-акушерский пункт. Ещё раньше здесь располагались вместительные ясли. Теперь нет ничего из упомянутого, а сами здания словно растворились во времени. От клуба и следа не осталось, будто его и не было. Хотя ещё двадцать лет назад я ходила туда глядеть кино и покупать крабовые чипсы в тесном магазинчике, под который выделили одно из клубных помещений. Чипсов привозили мало, и редко когда они доставались мне.
- Ну, блин, - сердито возмущалась я, протиснувшись в тесную торговую комнатушку, в которой вкусно пахло печенюшками и конфетами. – А кто их раскупил?
- Как – кто? Люди, - умничала продавщица, шустрая и предприимчивая селянка, мать четверых детей.
А вот в переулке Строителей жива ещё Базарихинская начальная школа. Правда, ребятишек в ней не учат уже более десяти лет. Больше семи лет нет здесь и сельской библиотеки, которую в 2004 году перенесли в здание школы из разрушенного клуба. Читают люди мало, посещают библиотеку редко, содержать её властям стало и вовсе не выгодно. Помещение же школы вместительное, соответственно, непомерные расходы на отопление.
Зато само здание школы сохранилось, хотя говорят, оно сейчас в аварийном состоянии. Приличное, бело-красное, кирпичное, с голубыми рамами на окошках. Примерно до 1995 года здесь находился детский сад, стояли различные карусельки, которые педагогические работники вовремя подкрашивали. Территория была ухожена, обнесена заборчиком. Всё было разноцветное и привлекало ребятню - даже когда после перестройки садик закрыли, оставили только школу, я сюда прибегала играть как на детскую площадку. Помню разноцветные колёса для прыгания, зелёную дачку, лесенки, большую двухместную качель-доску… Вот эта самая качель-доска в начале девяностых моей двоюродной сестре Тане сломала руку. Мать её работала нянечкой в том же садике, видит: детей с прогулки привели, а у дочки рука повисла, как плеть. Послали за нашим дедом. Он нашёл в деревне автомобиль, договорился, чтобы срочно везли Таню в райцентр – в больницу, на приём к хирургу. Долго ходила дошкольница в гипсе, пока косточки заново не срослись. А когда окончила школу и поехала поступать в город в педагогический институт, забрала из медпункта свою медицинскую карту, которая велась с её детства. Здесь, по идее, должна была быть запечатлена вся история развития ребёнка. Ради интереса открыла – полистать. Но лучше б не открывала. В карте было написано, что в садике в 1993 году она сломала себе ногу, и лечил эту ногу такой-то хирург, такими-то лекарствами.
Школа Базарихинская стоит как бы на пригорке. Рядом течёт река Барсук. Минуешь школьные ворота, выйдешь на бугор. Подойдёшь к его краю – увидишь речку. В детстве эти берега казались мне такими крутыми, обрывистыми. Внизу обычно паслись чьи-нибудь кони. Теперь кажется, будто совсем низенькие берега эти. Но видно с бугра также и речку, и мост, и ближние лесочки. Дома подле школы в основном двухквартирные. Их когда-то колхоз строил своим работникам. Но есть сейчас среди них и такие, где в одной половине живут люди, а другая стоит бесхозная, с выбитыми окошками и заросшими крапивой палисадниками.
Улица Береговая располагается по берегу другой речки – Базаришки, которая больщше похожа на ручей. С неё открывается вид на реку, другой мост и деревенское кладбище. Домов на улице этой немного, но, что радует, все жилые и по-деревенски ухоженные. На этой улице вырос мой дедушка Анатолий, родившийся в 1936 году. В родительский дом он привёл и бабушку мою Анну, когда взял её, молоденькую, замуж. Здесь, на Береговой, родились их пятеро дочерей, мал мала меньше. Но потом дед выстроил на месте старого дома новый пятистенник – примерно в 1967-ом. А спустя четыре года всю семью из него в село Осокино Омской области перевёз. Эту улицу особенно любит моя мама. Ей кажется, она всех краше, потому что на ней она жила десять первых лет жизни.
2. Самый светлый берег
А мне милее моя улица Советская. Маленькая улочка с витой дорожкой. Местами на ней такие ухабы и рытвины, что, бывает, в распутицу или осеннюю слякоть застревают даже вездеходы. Петляет она от большака до Западно-Боровлянского увала, и даже дальше него, убегая далеко за пределы деревеньки. По бокам улицы в самом начале стоят хиленькие домишки, а в конце – поинтересней, но по большей части брошенные. Если летом выйти на автобусной остановке да свернуть пешком на Советскую, сразу «ударит» в нос запах душистой крапивы и конопли. Аромат некошеных трав так остро чувствуется только в забытых малонаселённых деревнях. Его ни с чем не спутаешь.
Первым из жилых домов на Советской встречает Оттикова хата. Здесь жил старик-эстонец Отто со своей женой Марией. В деревне её величали Марьей Оттиковой (по имени мужа) или, не знаю почему, Марьей Калинихиной. Отто переселился в Базариху после распада Салтыковских хуторов, что находились в семи километрах от нашей деревни. Их в Столыпинскую реформу основали переселившиеся малоземельные эстонцы и латыши. А до Оттика здесь разные семьи жили. Говорят, этот дом был самым первым крестовым в деревне – до него всё строили избы да пятистенники.
Видя теперь Оттикову хату, сразу вспоминается, как мы с сестрой Таней ходили в школу и обратно мимо этого оранжевого, весёленького на вид, дома. По осени Марья выкладывала на свои подоконники большие огурцы. И постепенно из зелёных они превращались в жёлтые семенники.
- Чё, матушки, подали́сь? – улыбаясь, обращалась к нам почти каждое утро эта старушка, выйдя за ворота. На деревенском диалекте это означало: «Что, девочки, в школу пошли?».
Марья вставала рано: держала хозяйство и пчёл – улья стояли прямо в ограде. В августе 2002 года я пошла на прививку в медпункт. А она с мужем как раз мёд качала. Рой пчёл увязался за мной и запутался в моих волосах. С криками и ужасом повернула я обратно домой. Не помню, как добежала, но чувствовала, что голова горит от их укусов и жужжания. Мама работала в своём огороде, перепугалась тоже. Прибежал на мои крики дед. Он что-то у своих ворот делал и сразу понял, в чём тут дело. Прихватил с собой голичку – толстую широкую варежку. Ловко и быстро вытаскивал он из моих волос пчёл, а когда вытащил всех, снял голичку и принялся вынимать пчелиные жала с мест укуса руками. Всего он насчитал семнадцать жал. После такого «веселья» повела меня мама огородами в медпункт, только уже не прививку ставить, а противоаллергический укол. Но вместо одного укола фельдшер - грузная женщина тётя Наташа с чёрным бантиком на волосах - воткнула мне два: чтобы уберечь наверняка. Вся деревня в тот день уже знала, что меня пчёлы покусали, и мне было стыдно. А сосед Ванька – мой ровесник – ещё много лет подряд потом рассказывал своим школьным приятелям про этот случай, смакуя подробности:
- Стою я, значит, летом в ограде у себя: слышу, орёт кто-то. К воротам подхожу – а это Анька. Она из деревни бежит, а пчёлы её кусают. Тут дед её выбегает. Кричит ей: «Стой, стой!». А она не слушает его и домой прётся. Дед – за ней, с варежкой. Вот смехота…
По другой стороне улочки примечателен мне пятистенный дом дедушки Степана – фронтовика. Это родной дядя моего деда. Он воевал в Великую Отечественную. К деду он всё ходил мыться в баню – под старость лет. Дед Степан рано овдовел и выпивал, потомства не оставил. В День Победы вывешивал на своих воротах большой бархатный красный флаг с серпом и молотом, и тот величаво развевался на ветерке. Казалось: так давно эта война была, как будто лет сто назад, а ветеран всё ещё живёт. За домом деда Степана находилось ещё более знаковое место, и я сейчас о нём расскажу.
В этом месте раньше стояла другая, широченная изба и лет до двадцати жила в ней моя бабушка Анна. На месте избы её родителей в пятидесятых-шестидесятых годах одни из деревенских жителей построили крестовой дом. Он и теперь стоит, развалившийся, с выбитыми окнами. Здесь проживала старушка Марья да сын её непутёвый Аркашка. Оба уже на том свете. У Аркашки тоже не было детей, как у Степана, и потому дом этот, квадрат за квадратом, дальние его родичи всё разбирают и разбирают по-тихоньку на дрова. Возле Марьиного дома лежало огромное бревно, она сидела на нём в тёплую погоду и по-старушечьи поглядывала на прохожих, теребя в руках палку-трость. Бревно и ныне лежит там же, только всё иструхло. Избушку же, в которой жили мои прадеды, сын их Лёнька после Анниного замужества увёз на конях в деревню Александровку.
На Советской бабушка моя Анна обосновалась во второй раз в свои пятьдесят лет, но уже в конце улицы. На ней же и умерла. Можно сказать, весь жизненный путь её связан был с улочкой этой. Вот так, бегали по этой неизменной грунтовой дороге сначала её босые ножки, которые не во что было обуть, затем ходили эти же ноги, состарившись, а потом и вовсе провезли их в гробу. На это же пыльное полотно в 2023 году бросали им вслед живые гвоздики, провожая в последний путь одну из старейших коренных жительниц этой деревни, так как предки Анны с материнской стороны жили здесь с незапамятных времён. Небо в тот тёплый июньский день, когда шли бабушкины похороны, было чистое, светлое, у обочин порхали бабочки, и пахло, как всегда, травами – природа была по-летнему безмятежна. Так провожала природа коренную жительницу улицы. Возможно, это для нас бабушкин жизненный путь, проведённый неразрывно с этой улочкой, показался длинным, а для самой улочки – не очень. Учитывая, сколько она всего повидала - уж, наверно, ничем её не разжалобишь. Анна стала последней старушкой, навсегда «переселившейся» с этой улицы на «горку», и вместе с ней «переезжала» в тот день из деревни целая эпоха: долгая, тяжёлая, но необыкновенная – это было время грандиозных перемен и трудовой доблести.
И моё детство, как и бабушкино, на этой же улочке Советской прошло. Сюда меня из Петропавловска-Камчатского первый раз привезли погостить в 1991 году. Здесь в 1994-ом мы купили дом. По ней я пошла в первый класс начальной школы, наматывая грязь на резиновые сапоги. В день, когда началась школьная пора, на первое сентября 1997 года выпал первый снег. Много лет прошло, а явление это больше в наших краях не повторялось – слишком уж рано тогда прилетели «белые мухи» и все тот необычный день помнят. Снег, конечно, потом растаял, но «шума» много наделал: цветы заморозил, школьной уборщице работы добавил – подтирать грязь. А мне запомнилась эта снежно-осенняя атмосфера. И ходила я по Советской во все последующие классы начального звена на другой конец деревни. Только начиная с пятой ступени обучения путь немного сократился: доходила до остановки, садилась на «большаке» в школьный автобус и ехала в школу в соседнюю деревню.
Вот так, двум Аннам из нашей семьи – мне и бабушке - стала эта улица близкой. Мать моей бабушки Марина Кирилловна, в Базарихе родилась и на улице Советской жила, но за калининского паренька Дмитрия замуж вышла и первое время у него в Калинино обосновались – это от Базарихи в пятнадцати километрах. В Калинино родилась у них моя бабушка. Позже семья вновь вернулась на малую родину Марины Кирилловны. Анне тогда было четыре годика. С этого возраста она и стала жить на улице Советской. И я почти с четырёх лет без одного месяца на этой же Советской стала жить. Совпадение или судьба? Специально, или случайно, но прописалась и в моём сердце эта улочка-крохотулечка. Так я её ласково называю.
И ведь действительно, крошечная она. Если, к примеру, сравнить с той, на которой я теперь живу в Викулово. Она называется Свободы и тянется через всё село, является частью федеральной трассы на Омск. День и ночь туда-сюда снуют по ней автомобили и мотоциклы, по тротуарам ходят пешеходы, гул не умолкает. А там, в Базарихе, по тихой улочке моей теперь редко кто проезжает. Наш закоулок, где пустуют подряд три дома и один сбоку, и вовсе скучает. Стабильно заскакивает в деревню только мусоровоз - по графику, и то, протягивает до нашего конца, чтобы развернуться.
Оживает теперь этот закуток в весенний и осенний периоды, когда в районе идут полевые работы. Недавно крупный инвестор засеял пшеницей дальние-дальние поля. С тех пор их обрабатывают, выращивают зерно. От многочисленных камазов такая пыль на дороге поднимается! Долго не рассеивается и висит пеленой в воздухе. Придорожные ягоды боярки теперь так просто не поешь прямиком с куста – только срывать да мыть, потому что все они чёрные от пыли. А ближние былые пашни так и стоят без дела, никто на них не сеет.
Но это теперь на улице моего детства тишь да гладь. Задолго же до моего рождения она была неугомонной. После тридцатых годов здесь находилась первая сельхозартель, в начале лесочка у околицы гудела кузница. Недалеко, напротив прежней избы моей прабабушки Марины Кирилловны, располагались две самые первые сельские школы: «красная» и «белая». Названия эти остались пережитком со времён революции. Учились в этих школах мои дед с бабой. В «белую» ходили те дети, что побогаче. Сперва Анна и Анатолий учились в разных школах, затем их классы объединили и стали они в одном помещении заниматься.
Пришла моя бабулька примерно в 1943 году в первый класс в «красную» школу – точнее, через дорогу перебежала и в школе очутилась. Учительница ей говорит:
- Ну, Нюра, чтобы тебя принять в школу, должна я тебя проверить. Вот скажи мне, как маму твою звать?
- Марина, - тихо и скромно отвечала первоклассница Нюра.
- А отца как?
А как звать отца, Нюра и забыла. Шесть лет ей было перед войной, когда отца этого беспечного за хулиганство в тюрьму посадили. Вроде и сделал-то всего-ничего: силач был, поднял машину сельсоветскую. Хотел свою силушку богатырскую местным жителям на потеху показать. А тогда время было другое, шутки такие не прощались и жестоко наказывались. Не смотря на то, что семья была многодетной, прадеда моего Дмитрия скрутили и увезли в райцентр. Передали семье весть, что срок ему придётся отбывать. А там и война вскоре началась. В общем, больше его никто не видел. Поговаривали только в деревне, что в штрафбат его забрали да куда-то к Чёрному морю увезли. Там он, якобы, поваром работал. И когда война кончилась, на юге остался. С семьёй на связь больше не выходил. Прабабушка Марина одна детей растила, да ещё и штрафные за мужа всю лихую годину платила в виде натурального налога: яйцами, шерстью, мясом. А дети в это время голодные бегали, яйца утиные искали по берегам рек, да пиканы в лесу собирали, в соль макали да ели.
Вот и растерялась перед учительницей в тот момент Нюра. Ничего ей не ответила про отцовское имя. И не дошло до неё, что, раз называют её односельчане Нюркой Митима́риной (сокращённо от имён родителей: Митя и Марина), то значит, отца Митькой зовут. Отправила её учительница домой: велела спросить у матери, а потом обратно прийти с ответом. Но Нюра обиделась и в школу больше не пошла - стыдно было. Сказала матери, что выгнали её. Пришла повторно только на следующую осень.
В «белую» школу ходил мой дедушка Анатолий. «Получил» как-то однажды и он от своей учительницы, строгой и грамотной женщины, которую в деревне уважали. Не слушался он её на уроке, и говорит та ему укоризненно:
- Вот был бы ты мой сын…
Детей-то она своих не имела, бездетная была. Ходили слухи, что рождался у неё по молодости ребёночек да помер в младенчестве. Вот дед вспомнил да и брякнул:
- Какой бы я тебе был сын. Ты одного родила, и того бескишочного.
Рассердилась учительница на дерзкого мальчишку и оставила его на второй год в этом же классе.
Ни «белой», ни «красной» школ в моё детство на Советской уже не осталось. Вместо них поставили жилые дома. Не застала я и храм, который в 1911 году был возведён прихожанами в начале улицы – в честь святого Феодосия Черниговского. Недолгой вышла жизнь у храма. Немногим больше двадцати лет простоял. Бабулька моя хорошо его помнила. В нём в её молодые годы вместо богослужений проводили колхозные собрания – много народу вмещалось, а там, где алтарь был, большевики сцену сделали. Помнила Анна и огромную церковную ограду. Её будущий жених Толька будучи подростком любил по ней на велосипеде гонять – тогда ограда уже сельсовету принадлежала. В те годы запрещалось верить в Бога. Однако обе семьи: и дедушкина, и бабушкина, были верующими. Моему деду сейчас восемьдесят семь лет, а он всё ещё посты соблюдает и крестится за столом перед принятием пищи и после него. Ещё Анна рассказывала, что где-то в той церковной ограде схоронены были поп и попадья. С годами стёрлись следы их могил.
В восьмидесятых годах на месте церкви поставили новое здание магазина. Я ещё помню его – выкрашенный в зелёный цвет пятистенок. А ранее напротив него находилось ещё одно, которое, возможно, было первым деревенским магазином. Его я не застала. Говорят, здание это строили ещё до революции. Оно было просторное, с высоким крыльцом. Здесь торговали в основном продуктами первой необходимости, отмеряли всё на весах-уточках. Старый магазин разобрали в семидесятых, а второй, зелёный - после перестройки. Оставили одну торговую площадь - на улице Ленина. Даже при мне, опять же на месте церкви, пару лет стоял вагончик. В нём индивидуальный предприниматель, многодетная мать торговала продовольственными и непродовольственными товарами.
Был в начале Советской, где теперь Оттикова хата стоит, и медпункт. Это в мою бытность ФАП разместили на Строителей, а в середине прошлого века он располагался здесь. В нём принимал фельдшер, продавали медикаменты. С медпунктом соседствовал небольшой амбарчик. Сейчас этого здания нет. В итоге можно сказать, что лет шестьдесят назад начало Советской было главным местом в деревне, так как здесь был магазин и медпункт.
Получается, на моей улочке-крохотулечке когда-то и торговали, и лечили, и учили, и богослужения проводили, и животноводством занимались, и железо ковали… И не смотри, что узенькая она и коротенькая, вот ведь какая была кипучая!
Грустно бывает теперь ходить по этой улице. Жилых на ней осталось всего пять домов. Четыре дома сгорело, два полностью разобрали. Кругом проплешины от былых усадеб. Нежилых – семь. А бабушка говорила, что в середине прошлого века здесь мест свободных не было – жители строились плотно: «изба на избе». Тесно жались бревенчатые избёнки друг к другу. И потому бригадир колхоза Пётр, у которого мы купили дом, вырыл около своего жилища огромную яму – чтобы никто возле его новый усадьбы не вздумал построиться. Аргументировал, якобы выкопанная «лыва» нужна была для гусей. Простояла эта яма более сорока лет, стабильно держалась в ней вода. Вроде как искусственный водоём получился, пруд. В нём плавали гуси и свиньи, пили воду коровы, овцы и кони. Весной я пускала по пруду кораблики, летом бросала застывшие куски грязи и камни, делая «плюх», осенью любовалась на его незатейливые волны, зимой скользила по льду. Но при этом мечтала: вот бы однажды лужа высохла и я бы посмотрела, что на её дне. Лужа и высохла, только уже без меня. Произошло это в засушливый период после 2008 года, и с тех пор она ещё не наполнялась обратно водой.
Детишек на Советской теперь нет – от её начала до конца. Разве что изредка внуки к кому приезжают. Как раньше, например, мои сорванцы к прадеду. Хоть кто-то в такие моменты на этих полянках побегает-покричит, эхо проверит да посмеётся. Но особо ребятишкам здесь не разгуляться – недалеко река да болото, змеи ползают прямо по дороге, не опасаясь людей. Жутковато, особенно если одна из них при тебе решила дорогу переползти.
А жаль. Раньше змеи здесь так не наглели. Было много их в ряму и на солонцах, где дед сено коровам заготавливал. Кишели, говорил, они там, аж в клубки сворачивались. Иногда, правда, к деду и дочери его Людмиле в картофельные огороды заползали, но это было скорее исключение из правил. Теперь же змеи везде. Видели ужей и в нашей ограде, у малинника. Только в моё детство никаких мы змей на этой улочке не боялись. Завязывали глаза друг другу платком и водили по полянам, а потом, потеряв ориентир, отгадывали: в какую часть улицы тебя привели. Вон там спускались с горки и шли с вёдрами за водой на Базаришку. Мама говорила, из речной воды чай вкуснее и бельё лучше отстирывается. А у наших ворот мы играли в бадминтон, в мяч, в догонялки, в прятки, прыгали на скакалке, катались на велосипедах… Вот на этих двух столбушках, что подпирают забор, сидели с двоюродными сёстрами, точно вороны, смотрели вечерами, как пастух гонит домой коров. Места для выпаса скотники меняли: то из деревни вели стадо, то из лесу. Коровы - рыжие, чёрные, пятнистые - шли домой тяжёлой поступью, продолжая походя жевать придорожную траву, а над ними вились клубы лесной мошкары.
Возле дедушкиного дома частенько стояла его телега от трактора. Эту телегу мы тоже приспосабливали для разных игр: то спрыгивали с неё, то прятались в ней, то просто так в ней сидели. Помню, какая сладкая была вот эта черёмуха за забором моего дома, на которой теперь почему-то нет ягод. А ещё сладше была верба около дедушкиного денника. В конце апреля я всегда подбегала к ней пообсасывать распустившиеся жёлтые пушистики. Вкус у них был медовый, чувствовалось приближение скорого лета. Чем не конфеты?
И в каждом уголке этой улочки притаилось какое-нибудь детское воспоминание. В какой бы ни заглянул – везде найдётся повод для ностальгии. Мне тридцать два года сейчас, и много где я к этим годам побывала. Была в таких крупных городах, как Тюмень, Омск, Туапсе, Салехард, в мегаполисах: Москве, Сочи, Казани, и многих других городах и городишках. И ещё мечтаю посетить разные места, где до этого не доводилось бродить ни разу. Но всё же, скажу точно: нигде такой милой улочки-крохотулечки больше нет, и не будет. Одна она такая: с ухабами и лужами, с рябинами и ранетками, с радостями и горестями моей семьи. И только на неё, даже после самых уникальных увиденных южных пейзажей, сильнее всего хочется возвратиться. Вернуться, чтобы увидеть убогий наш сарай с проломленною крышею, старую дедову телегу, стоящую теперь уже в огороде как «рудимент», заросшую цветущим борщевиком тропинку к речке, раскидистую, но уже не плодоносящую черёмуху за сгнившей калиткой… Простенькие эти деревенские пейзажи, но родные, а оттого и самые любимые.
КАК БЕЗ ТРУДА НА СВЕТЕ ЖИТЬ?
У бабушки моей Анны Дмитриевны была одна уникальная черта – трудолюбие. Не простое, обычное, а фанатичное какое-то, что сейчас редко где встретишь. Трудолюбие это было, я бы так сказала, чрезмерное. Делает она какое-нибудь рядовое дело, но с таким рвением, как будто от этого чья-то судьба решается. А дело это само по себе может и не стоит такого усердия. Но ей нужно было выполнять его именно так, с полной самоотдачей. Даже если никакой работы нет, она её непременно найдёт. И не только себе, а всем кто рядом. Сильно не терпела она праздного времяпровождения.
Вот типичный случай. Осень, мама на работе, я дома. Пришла со школы, полёживаю на кроватке с книжкой. Между прочим, тоже редкое явление в современной реальности, когда дети день и ночь проводят «в телефонах», сидят безвылазно и бесцельно в Интернете, прожигая килобайты, за которые родители платят деньги.
- Анька, чего лежишь? – кричит бабуля мне с порога.
- Книжку читаю, - говорю ей.
- Лучше бы матери помогала.
- Я посуду помыла.
- Фи! Посуда. Вон, на ковре противень, а в нём фасоль сушится, так обобрала бы.
- Она не дозрела ещё.
- Есть и поспевшие там среди зелёных стручков, выбирать надо. А ну, живо вставай! Мать придёт, ей приятно будет…
И так всегда. Вижу из окошка – бабулька по тропинке к нам в ограду поднимается, в платочке ярком да кофточке своей вязаной зелёной. Значит, опять хочет мне разнарядку дать.
- Анька, что бельё на диване лежит?
- Постиранное, на глажку приготовлено.
- А почему тогда не поглаженное?
- Мама ещё не гладила потому что.
- Дак ты сама погладь.
- Я не люблю гладить.
- Вот, я тоже не люблю. Больше всего не люблю утюгом орудовать. Лучше коров доить, свиней кормить, картошку копать – хоть что делать, только не бельё гладить. Но приходилось, и гладила на всю семью. И ты погладь, а то некрасиво – заходишь, а у вас диван тряпками завален…
И так можно дальше продолжать. Что ни увидит бабушка Анна – плохо лежит – значит, нужно положить хорошо. Стоял в моей комнате стул со школьной одеждой. Был рядом и шифоньер, до верху забитый. Но в нём лежали вещи «до востребования». А на стуле были развешаны самые ходовые.
- Анька! – не унималась бабушка, в очередной раз приходя к нам с миссией контролёра. – На что тебе столько ремков?
- Какие же это ремки? Это вещи мои, - отвечала я.
- Ну, вещи так вещи, а на кой столько-то? – злилась она. – Вот я в твои годы одно платье износила, и то из мешка сшитое.
- Ну, я-то в этом не виновата же!
- Не виновата, знаю. Дак ремки-то хоть свои свешай красиво! А то они у тебя висят как попало: один выше, другой ниже. Не смотрится!
«Гоняла» она таким же образом и дочерей своих. Благо, трое из них жили рядом. Старшая Люда – в следующем доме, средняя Лена – это моя мама - через дорогу, а младшая Маша и вовсе с мамой и папой под одной крышей. А вот Света и Надя - в городе Калачинске.
- Ленка, - к моей матери обращается. – Ты пошто ленишься? По ведёрку она картошку из погреба достаёт. Белоручка что ли? Это же ведро десятилитровое. А вон у тебя эмалированное стоит, пятнадцать литров. Дак ты бери то, что больше.
- Надорвусь же я, - возражает Ленка.
- Ничё не будет. Я всегда так делала. И пятерых родила. А вы с Машкой по одной родили, и думаете, молодцы? А так будешь работать - прокорячишься до вечера. Бери большое ведро, быстрее будет дело идти. Шевелиться надо!
Вот так и жили. Доканывало это бабушкино трудолюбие всех подряд. А она не унывала. Не взирая на преклонные годы, участвовала во всех крестьянских работах: от сбора урожая и заготовки дров до хлопот с сельскохозяйственными животными. До последнего ездила она на «пуколке» вместе с дедом сено метать, пока однажды из-за подскочившего давления чуть с высоченного шиша не упала. Было ей уж тогда под шестьдесят. Умерла старушка наша в свои восемьдесят восемь, но при памяти, хорошем зрении, со всеми зубами, при руках и ногах и ясном уме. Слегла от коварной вирусной простуды в мае, в июне ушла на тот свет. Но перед тем весь апрель неустанно бегала из дома во двор. То водой ледяной умывалась из бочки, то дрова порывалась складывать, то ещё что придумает.
Когда же в моей бабульке зародилось такое огромное желание трудиться, шевелиться, сложа руки не сидеть? Думаю, привыкла она с детства вкалывать. Родилась в 1935 году, в многодетной крестьянской семье. Рано осталась без отца. А там и война Великая Отечественная началась. Жили они настолько бедно, что у детей даже обуви не было. Зимой Анна в школу не ходила – ноги мёрзли. Старалась в зиму на улицу не выходить. А как услышит – собака лает, значит, мать с фермы идёт. Выбежит босиком на мороз, чтобы мать встретить да с горки разок прокатиться.
Но вот не стало и матери – ушла из жизни после продолжительной болезни. Везла по осени Марина Кирилловна на телеге сено. Колесо попало в ухаб, застряло. Конь дёрнул – опрокинулась телега вместе с сеном и извозчиком. Упала Марина, сильно ударилась и рассекла губу. Не было тогда никаких антисептиков и быстро пошло заражение. Болела она, болела, так никто ей и не смог помочь. Таскала Анна мать каждый день с печки на пол, с пола – опять на печку: сама-то она уже не могла передвигаться. Подтащит к окну: «Смотри, - говорит, - мама, солнышко светит, весна пришла!» А матери не до солнышка.
В четырнадцать лет осталась Анна одна-одинёшенька. Брат Лёнька в армии служил. Сестра Валя после смерти матери в Омск пешком ушла и младшую сестру Машу с собой забрала – решила устраивать свою судьбу, жить и работать в городе. А Анна с ними не связалась, кто его знает, где лучше: в своей избе худо-бедно или в людях чужих?
Думала Анна, замёрзнет зимой: кто бы ей дров заготовил нужное количество? А хворостом не натопишь печь до согреву. Тут сельсовет выручил. «У тебя, - сказали, - изба большая, вот мы к тебе шерстобитку поставим. Люди будут приходить, шерсть валять. Дров колхоз тебе привезёт. А твоя задача – печь топить, чтобы люди, когда работали, не мёрзли». Так сироте повезло немножко. За аренду помещения получала взамен долгожданное тепло. А заодно - упавшие клоки шерсти, которые оставались после посетителей. Она их заботливо поднимала и прибирала. Из них в скором времени скатала себе новые валенки.
Спустя годы вышла Анна замуж за деревенского паренька Тольку, из семьи прежних сибирских кулаков. Хотя дед говорит, из богатства у тех были только клопы да тараканы. Он давно скромную работящую сироту в невесты приметил. Родня только его недовольная была таким выбором. Что с сироты взять?
- Привёл меня дед твой в свою хату, - рассказывала мне бабушка вечерами одни и те же байки. – «Мамка, - говорит своей матери, - погляди: мы записались в сельсовете! Теперь мы муж и жена». А она как лежала на печке, так и лежит, даже головы не повернула. Ни тпру, ни ну…
Но сирота в скоро времени расположила к себе свекровь Елену Андреевну. А всё потому, что никакой работы не боялась: и траву косила, и сено метала, и деревья рубила на дрова, и пряла, и ткала… Натерпелась она в детстве страстей, нажилась в крайней бедности, находилась «по миру» в поисках милостыни. И твёрдо решила для себя: создав свою семью, изо всех сил будет трудиться, только чтобы никогда в таком положении больше не быть. Ни самой, ни детям, ни внукам – никому. Такую, видимо, установку себе моя бабулька дала и следовала ей всю жизнь, заряжая своим боевым настроем остальных.
И ведь рассчитала правильно: благодаря их с мужем неустанному труду, всё необходимое у пятерых дочек всегда было. И выросли они, крайней нужды не испытывали – заботливые родители всем помогали. И внукам давали всё, что могли, а по меркам восьмедисятых-девяностых – чуть ли не самое лучшее. «На неге росли вы с Таней», - каждый раз подчёркивала бабушка Анна, перетрясая время от времени наши с двоюродной сестрой детские распашонки и платьица. И правнуки на всю жизнь запомнят бабушкины гостинцы: на все именины и праздники получали они от прародителей своих щедрые подарки в виде тысячных купюр. Пенсии-то бабушка моя и дед себе заработали достойные: в разы больше, чем заработная плата среднестатистического рабочего в нашем районе. И это справедливо – такая и должна быть награда за честный добросовестный труд. Бабушка, ветеран труда сельского хозяйства, уже будучи в преклонных годах, всегда говорила мне:
- Вот, Анька, что теперь не жить? Ведь всё есть! Мы с дедом ни в чём не нуждаемся: вон, гляди, лежат у нас яблоки, апельсины, орехи, помидоры да огурцы свежие посреди зимы, а нам не хочется, наелись… Вот чего бы так раньше не жить, когда мы молодые были, жевали одну траву? А сейчас уж ничего нам не надо…
Да, позади остались неимоверные тяготы. Было ведь время, приходила мать-героиня Анна домой с фермы поздно, а ещё надо было со своим хозяйством управиться, девчонкам еды на утро приготовить. Так она и ложилась спать – не раздеваясь. Это, говорит, удобно было. Утром проснёшься – одеваться не надо, всё уже на тебе: колготки, платье, платок да рабочий плащ. Только ноги в сапоги резиновые сунуть – и можно бежать доить колхозных коров. Вставала она рано – в четыре утра. Часто потом недоумевала, как её пятеро детей разговаривать научились.
- Ухожу – они ещё спят, и прихожу – они уже спят, - вспоминала Анна Дмитриевна. – Думала, немые они у меня будут – а нет, научились как-то говорить - один от другого.
Когда быстрее получалось бабушке справиться с колхозной работой, спешила она в лес – то по грибы, то по ягоды. Одной только земляники набирала полные вёдра и несла детям, а её ведь по ягодке сложно собирать, муторно. Хотела, чтобы они получили хоть какие-то витаминки. А ещё брала боярку, смородину, клюкву в ряму, кишащем ужами… Однажды, собирая под Озерном боярку, к ней близко огромная рысь подошла с кисточками на ушах. Красивое животное, не слишком опасное, но встреча с ним может сильно перепугать. Кинула Анна ведро с ягодами и бросилась наутёк.
Когда случилось им с дедом переехать из Базарихи в Осокино в 1971 году, и там они оказались в числе лучших работников на птицефабрике – были передовиками производства. Про них тогда даже заметку в газете написали в рубрике «Правофланговые пятилетки» под названием «Трудовые радости», где на фотографии - Анатолий и Анна на птицефабрике, а в тексте рассказано про их трудовой путь. При этом дома у Анны была чистота и порядок: кровати заправлены, подушки накрахмалены, полы выметены и вымыты, в сенях выкрашено, печь побелена.
Рассказывали и такой случай. Когда из деревни уезжали наши деды, перевозила их вместе со всем скарбом грузовая машина. Погрузили кормилицу корову. Да вздумалось бабушке её на пол пути попасти. Выгнали бурёнку из грузовика, чтобы походила-размялась. Испугалась она и убежала. Пришлось искать. Долго плутали за ней по буеракам, но так и не нашли. Дальше двинулись в путь без коровы, а ведь как лучше хотели. Никогда не искала бабушка лёгких путей. И обратно в родную деревню возвращалась в пятьдесят лет – а это и молодому-то трудно: сменить место жительства под старость, и стройку нового дома развела в эти же пятьдесят… Не хотела она жить «абы как», стремилась, чтобы всё «по уму».
Воспитанная в духе своего времени, ударница производства была твёрдо уверена: «Не может быть на свете счастья без труда», и внушала это всем: детям, внукам, правнукам. «Нынче всякий труд в почёте, где какой ни есть! Человеку по работе воздаётся честь!» - безустанно приговаривала она строки из своего любимого стихотворения Михаила Исаковского «На крыльце сидит старуха». То начнёт цитировать его, когда утят пасёт, то, когда стрижёт овец – чтобы мы постоянно слышали и запоминали. Она хотела внушить нам, что тунеядство не приведёт к хорошей жизни. Насмотрелась она в своё время на пьяниц да лентяев, и старалась как бы уберечь новое поколение от возможной нищеты и бардака. А для этого все средства хороши, в том числе личный пример. И именно это главное «оружие» она и использовала при каждом удобном случае, воспитывая наши души.
… С грустью обхожу я теперь бабушкины опустевшие владения. Просторный дом, который когда-то в праздники даже казался тесным от обилия в нём всего бабушкиного потомства, теперь ощущается неуместно большим. Вокруг – обжигающая тишина. Не мычат коровы в длинных денниках. Не пищат цыпушки в узеньком предбаннике. Не блеют овечки с цветными верёвочками на шеях. А поднятая моею бабушкою в далёком прошлом целина за деревней сквозь долгие годы забытья опять приняла прежний облик, обратно стала залежью. Хоть вновь вызывай бригаду, собирай комсомольцев-добровольцев, чтобы распахивали-раскорчёвывали землю-матушку. Только вряд ли уже кто-то с таким энтузиазмом за такое дело возьмётся, как Анна наша в свои молодые годы. И медалей не надо. Смотрю я на это мёртвое поле и думаю: «Да уж, бабушка, нет больше таких любительниц труда, как ты, не родились ещё…».
___________________________________________________________
Усачева Евгения
Точка «Немо»
Иногда так трудно поверить в то, что всё случается к лучшему, и все испытания – это дар свыше, посланный для того, чтобы сделать человека лучше и сильнее. Я не верю в это. Да и не верил никогда. Эта теория всегда казалась мне красивой сказкой для самоуспокоения, выдуманной несчастливыми людьми. Я любил рассуждать здраво и смотреть на жизнь не сквозь призму розовых очков. Да, получалось больно, страшно, несправедливо, но я хотя бы не тешил себя ложными надеждами. Мы с моим другом были в этом схожи. Но он всё равно умудрялся оставаться светлым человеком, а от меня, казалось, исходил сплошной негатив. Мой друг Юрий не сильно задумывался над всякими философскими вещами. Он просто делал свою работу. Он оставался верен своему долгу – долгу солдата и самоотверженно защищал Родину, не требуя у судьбы ничего взамен.
Недавно я увидел его портрет на билборде по дороге на работу. И резко вдруг резануло осознание того, что моего друга больше нет. Так страшно осознавать, что это навсегда. Что его не будет ни через десять, ни через двадцать лет – никогда. И мне так хочется рассказать его историю во всеуслышание. Так пусть же она звучит набатом. Пусть она вдохновит тех, кто ещё только готовится встать на этот сложный путь – путь служения Родине, ибо нет дела благороднее этого!
Тогда мне показалось, что всё его лицо светилось на портрете, а особенно выразительными были глаза, будто смотревшие в самую душу. Жаль, никто этого не замечал. Люди спешили на работу и по своим делам, и даже не обращали внимания друг на друга, куда уж на героев войны на билбордах. И никто даже не догадывался о том, что все они живы, живее всех живых, и вынуждены лицезреть этот позорный образ жизни своих бывших современников из другого мира.
Я не осуждал людей, ведь у большинства из них было полно забот, но чисто с моральной точки зрения, им бы не помешало разок поднять голову, оторвать взгляд от своих мелочных бытовых проблем, чтобы хотя бы знать своих героев в лицо.
В последующие разы по дороге на работу я старался всё же как можно реже смотреть на портрет героя, потому как на глаза мне сразу же начинали наворачиваться слёзы от жгучей несправедливости. Он прожил достойную жизнь, хоть и короткую. Единственное, о чём можно было жалеть, так это о том, что он не оставил после себя наследников. Так уж получилось. И это печально. Потому как такое случается сплошь и рядом. Благородные, достойные мужчины, пожертвовавшие собой, редко продолжают себя. Они верны долгу, Родине, и всё, что касается личного счастья для них второстепенно, оттого и гены геройства, если таковые существуют, не передаются далее. Зато всякий сброд, вроде алкоголиков, наркоманов и бездельников плодится, как мухи, засоряя общество и направляя его на путь деградации. А вдруг что случится, спасать потом весь этот биомусор в большинстве приходится таким, как мой друг.
Возможно, я рассуждал до жути цинично и высокомерно. Я не был Господом Богом, не мне было судить, кому жить, а кому умереть, но вопиющая несправедливость, коснувшаяся моего друга, просто бесила меня. Почему он не выжил? Почему такие, как вышеперечисленные неугодные обществу элементы, продолжат себя, а его род вынужден будет прерваться?
Юра говорил, что он всегда был сосредоточен лишь на службе и отодвигал личную жизнь на последний план. С самого детства он грезил о карьере военного, и уже тогда был полон решимости следовать долгу солдата до конца. Уже в таком юном возрасте он понимал, по крайней мере, рассматривал такую возможность, что когда-нибудь ему придётся пожертвовать собой, поэтому он сделал это без малейших колебаний.
Юрий был сыном пограничника. Он родился на Дальнем Востоке. С детства его окружали военные, да и он сам, с пятого класса уже надев погоны кадета, вряд ли смог бы свернуть с этого Пути. Он стал его призванием. Я был глубоко благодарен родителям Юрия, которые воспитали его настоящим Воином, настоящим Мужчиной, верным своему долгу. Я гордился им, как собственным братом, сыном, отцом. И вместе с тем сердце моё охватывала горечь при мысли о том, что прожил он так мало.
Юра начал своё образование в морском военном корпусе, а после поступил в гвардейское высшее воздушно-десантное командное училище на отделение подготовки офицеров морской пехоты. После выпуска его отправили служить на Северный флот.
Когда в соседней стране нацисты пришли к власти и практически развязали Третью мировую войну, Юрий не остался в стороне. Хотя к тому времени он уволился в запас. О причинах он сказал мне коротко: ему надоело терпеть самодурство начальства, которого вдоволь хватало на флоте. Да и к тому же он чувствовал сильнейшее эмоциональное и психологическое выгорание, устав бороться с тупостью некоторых вышестоящих сослуживцев.
Да, он был парнем с несгибаемой волей и твёрдым характером, который не привык ни под кого прогибаться и плясать под чужую дудку. Тогда ему просто нужно было сделать перерыв, отвлечься на другую деятельность, чтобы через время вернуться в строй с новыми силами.
Он уволился, и на гражданке занялся бизнесом. Но вернуться обратно на флот ему было не суждено. Грянувшая война не оставила выбора. Юра явился в военкомат и вызвался ехать воевать добровольцем. В военкомате ему обрадовались и предложили командовать десантно-штурмовой ротой. Однако она была сформирована из только что мобилизованных неопытных бойцов, и вести их «на убой» мой друг, конечно, отказался. Вместо этого он отправился в эпицентр разгорающегося военного конфликта самостоятельно, где был принят на службу командиром роты мотострелкового батальона.
Враг сразу же прознал о выдающемся командире. Благодаря его грамотному командованию, отваге и выдержке, противники несли большие потери.
Юрий погиб спустя сорок дней после поступления на службу, закрыв собой взрыв мины, чем спас жизни своих сослуживцев. Он говорил, что эти полтора месяца показались ему десятком лет. Он вспоминал самые тяжёлые дни наступления, которые, как он выразился, слились для него в один сплошной день, будто исчезли ночи. В перерывах между перестрелками он «гулял» по тылам противника, наводя ужас на врагов.
В ту зиму и половину весны стояли сильные морозы, как обычно и бывает, когда усиленно работает артиллерия. Но никто из его сослуживцев, прибывших на службу ранее, ни разу не заболел. На войне, вообще, редко болеют из-за стресса. Организм мобилизует все силы и не даёт вирусам и бактериям атаковать себя. Ближе к середине весны стало легче. Противник стремительно отступал, оставляя город за городом, но до окончательной победы было ещё далеко.
В мае, в один солнечный ясный день, незадолго до моего дня рождения, Юра вошёл в один из посёлков для зачистки его от врагов-неонацистов, и там встретил свою смерть.
До последнего вздоха он самоотверженно защищал Родину, людей, идеалы, за которые шли воевать и восемьдесят лет назад, во время Великой Отечественной Войны, и теперь, во время незримой Третьей Мировой, которую предпочитали не замечать и называть другими именами.
Юра остался образцом мужественности, силы духа, отваги, он следовал долгу офицера до последнего, оставаясь защитником правды и справедливости в этом хрупком мире живых. Он погиб, чтобы жили мы. Он и десятки таких же храбрых бойцов погибали каждый месяц, если не день, чтобы мы не просто жили, а спали спокойно по ночам, находясь в глубоком тылу. Я бы с радостью отдал кому-нибудь из них свою жизнь, ведь мне она была не нужна, но Бог распорядился иначе и послал мне иную судьбу.
***
Бить артиллерией было нельзя: эти ублюдки прикрывались мирным населением. Заняли шесть домов. Первые, вторые, третьи этажи. Жильцов, которые не успели уехать, либо которым просто некуда было бежать, выгнали в подвалы, где они были вынуждены сидеть без воды и еды часами. Высовываться во двор было опасно, ведь неизвестно, на кого нарвёшься. Как и во время немецкой оккупации, врагу могло не понравиться твоё пальто, либо выражение лица, либо, ты мог вызвать какие-то дурные для него ассоциации, и он мог за это просто пристрелить тебя, как скот. Мёртвых хоронили в воронках от взрывов прямо во дворах.
В основном остались пожилые тётки, бабки, деды, но изредка в воспоминаниях мелькали и довольно молодые люди и дети... О Боже, дети! Чумазые, голодные и холодные они сидели в подвалах, с широко распахнутыми от ужаса глазами, ожидая, когда «дяди» наверху кинут пакет с объедками.
Город был полностью обесточен из-за обстрелов. Артиллерия врага вырубила ТЭЦ, поэтому в квартирах не было ни света, ни воды, ни отопления. Как назло весна в тот год выдалась холодной и сырой, поэтому даже в подвалах было прохладно.
Нацики мародёрствовали, разоряли квартиры, рыская в поисках съестных запасов и наживы. Если ничего не удавалось найти, они психовали, начинали ломать мебель и выбрасывать её в окна. Как рассказывал Юра, во дворах тех домов, которые он зачищал, творился хаос. Они были завалены обломками мебели, окровавленным тряпьём и бинтами вперемешку с трупами домашних животных, которые уже никто не убирал и не хоронил.
Я ощущал невыносимо скребущий душу ужас, маявшийся где-то на задворках подсознания. И это был не страх собственной смерти. Жизнь никогда не была мне дорога. Я боялся, что нас возьмут в плен. Я прекрасно знал о том, как относились в плену к нашим военным. Был наслышан о пытках, побоях, отсутствии медицинской помощи раненым, да, банально, об изнурении военнопленных голодом. Каждому давали пригоршню сырой гречки раз в два дня, не разрешали шевелиться, били, заставляли, якобы, каяться на камеру за то, что они «вторглись» в чужую страну. По сути же, разве должно им было каяться за то, что они самоотверженно, стойко защищали рубежи своей Родины и спасали мир от нацистской заразы, расползающейся из некогда цветущей страны?
Но плен... Не знаю, кто сдавался в плен. Точнее, не сдавался, а попадал. Наверное, лишь те, кто терял бдительность от сумасшедших физических и психологических перегрузок. Большинство же даже спали с зажатыми в руках гранатами, чтобы, если что... Либо засыпали с дулом автомата под подбородком, чтоб если вдруг неонацисты прорвут оборону, и всё будет предрешено, выстрелить себе в голову, только не попадать в плен к врагу, потому как там ждал настоящий ад. Он существовал. Он всегда существовал лишь на Земле. А те, кто верили в его существование после смерти, ничего не знали о жизни. Каждый из нас прошёл через свой личный ад индивидуальной тяжести. Ну а рай на Земле, как оказалось, не был предусмотрен.
В тот раз моему другу повезло: зачистка прошла более-менее легко. Завязался бой, в ходе которого весь отряд неонацистов был уничтожен. А почти через месяц моего друга не стало. Сила, отвага и смелость, к сожалению, не спасли его от смерти. Но я знаю: он ни о чём не жалел. В отличие от меня. Я жалел о его смерти, как и о смерти сотен таких же славных, отважных воинов, которые пали, чтобы защитить Родину. Я же не сделал для них ничего, для них живых. Воевать меня не взяли по состоянию здоровья, поэтому, единственное, что мне оставалось, чтобы помочь им, это записывать их истории.
Но я отвлёкся, хотя планировал рассказывать всё по порядку.
В то время шли сильные холодные дожди. Ничего не цвело. Из грязной земли, покрытой размокшей жижей, торчали лишь хилые голые деревца. Город, больше похожий на кладбище с полуразрушенными скелетами многоэтажек, наводил жуткое уныние, даже притом, что перевес сил был на стороне наших военных.
Юра чувствовал себя уверенно, это я боялся за него. Дождь хлестал, как сумасшедший. Намокло всё. И продрогло: бойцы в непромокаемой форме, БТРы, танки – они лениво ползли по изъеденной железными гусеницами земле, и будто живые, сопротивлялись от того, что их подняли в такую рань и погнали вперёд. Город вдали застыл сизо-серым маревом, будто покрытым сверху частицами сажи.
К обеду дождь прекратился. Рота поделилась на три части для зачистки. Командир взял с собой десяток крепких бойцов и отправился в самое пекло.
Твари прикрывались мирными жителями. Так просто было не подступиться. Две бессонные ночи прошли незаметно за составлением плана. Юра ощущал, что у него открылось второе, третье, четвёртое, пятое дыхание... Как и у его сослуживцев. Были те, кому пришлось гораздо хуже, чем ему: голодным полураздетым людям в подвалах, которых неонацисты держали в заложниках, которых он шёл освобождать.
По улицам текли потоки грязной воды, собираясь в канавах и уродливых рытвинах, оставленных тяжёлой боевой техникой. Юрин отряд бесшумно скользил меж надгробий-многоэтажек, направляясь в самое сердце замершего в ужасе города.
Нет, ещё не в нём мой друг встретил свой новый Путь. В другом месте. Каждый раз, когда я вспоминаю о войне, в моё сознание врывается одна и та же страшная картина, обрывающая в моём сердце последние нити равновесия и спокойствия.
Это произошло внезапно. И он будто мысленно, сквозь пространство, время и смерть приказывал мне отвернуться, но я не отворачивался, зная, что не имел морального права это делать. Нет, я смотрел, смотрел сквозь глаза, залитые его кровью. Я весь был покрыт ею с ног до головы, а он, как ни странно, нет, либо мне так казалось.
Он лежал на земле, на серо-буром ковре пожухлых трав. Вокруг словно не разливалась яркая цветущая весна, а стояла промозглая осень. На мертвенно-бледном, холодном лице моего друга застыло выражение умиротворения, пересохшие ледяные губы были чуть приоткрыты, руки безвольно раскинуты в стороны. Его сослуживцы, которые приходили в себя и поднимались с земли, были для меня тенями, я не различал ни их лиц, ни фигур. Только Юра уже подняться не мог, вернее, в том понимании, которое подразумевают люди.
Кто-то из солдат с криком кинулся к нему, меня, словно бесплотного духа, откинуло назад. Образ друга заслонили тела, и он будто растворился в тумане. В своих воспоминаниях я вернулся в тот дождливый полдень на подступы к истерзанному городу, куда держал путь Юрий.
Хотелось закричать ему «Стой! Не иди туда!», но я понимал, что даже будь у меня такая возможность – воздействовать на прошлое, он бы всё равно не остановился. Не для того он отправился на эту войну. Он не мог остаться в стороне, спокойно наблюдая за тем, как гибнут люди в соседней стране, и отвратительная нацистской чума расползается по земле, захватывая всё новые территории. Нет, Юра был не таким. Такие, как он, держали на своих плечах весь мир и никогда не думали отступать. Не жаловались, принимая для себя лишь один путь – путь служения Родине и людям.
***
Дети в подвале устали ждать. Они уже смирились с тем, что их никогда не спасут. И нацисты если будут особо голодны, возможно, съедят их заживо. И как раз настал момент, когда они находились на грани от этой черты. Непоправимое они уже совершили, оставалось совершить то, что окончательно убило бы в них последние остатки человечности. Я не понимал, что превратило их в таких монстров.
Следующее моё воспоминание – перестрелка. Нацистов выбивали из дворов. Юра пригибался, чтоб не попасть под пули, стрелял в ответ, кидал гранаты в окна, потом, когда всё вроде затихло, перебежал на другую точку. Противник снова открыл огонь. Моему другу не впервой было терпеть сумасшедшие физические и психологические перегрузки. Это я терялся, не успевая следить за его действиями. Всё происходило слишком быстро. Осколки и крупная пыль секли лицо будто розгами. Я словно был обнажён. На мне не было толстой военной формы, подвески с боеприпасами. Не понимаю, как мой друг вёл меня в бой. Иногда мне казалось, что моё пребывание на фронте в качестве военкора было иллюзией, и что я по-прежнему находился в своей маленькой пустой квартире на отшибе большого города и испытывал кромешное одиночество. В бою, как, впрочем, и в мирной жизни, каждый одинок, каким бы слаженным не было отделение, рота, батальон... В душе каждый всё равно находится один на один с врагом.
Когда ответная стрельба прекратилась, мой друг и ещё несколько бойцов ворвались в подъезд. Послышались крики. Когда я вбежал следом, трое чудовищ в человеческих обличьях, стояли на коленях с руками за головой. Кто-то попытался бить их ногой в лицо, но Юра остановил. Хотя, я бы на его месте не останавливал. Но мой друг был слишком человечным, слишком мягким, слишком добропорядочным...
И размышляя, откуда берётся зло в мире, я бы сказал, что один из путей его появления – бездействие добрых людей. Конечно, я не имел в виду своего друга. Он-то как раз и не бездействовал, отправившись в чужую страну, чтобы остановить зло, пока оно не перешагнуло рубежи нашей Родины. Но сколько осталось там, в нашей стране, так называемых, «диванных» бойцов, «кухонных» революционеров, которые вроде и были добрыми людьми, но только и могли, что просиживать зад у себя дома и критиковать ведение боевых действий с мыслью: «Авось, пронесёт, авось это дикое, бесформенное зло пройдёт мимо, и его остановит кто-то другой, но не я».
«Не остановит. Так не получится. Беда коснётся каждого, если мы не сплотимся». – Хотелось сказать им. – «Ибо то, с чем мы столкнулись, имеет просто катастрофические масштабы».
Такие люди, как Юрий, это понимали, поэтому и вступали в добровольческие батальоны и отправлялись на войну.
Одного из трёх упырей кто-то, не сдержавшись, грохнул. Оставшихся двоих отправили в лагерь для военнопленных, хотя никто не мог гарантировать, что они доедут живыми. Но Юра, по крайней мере, приказал их не трогать, чтоб впоследствии их можно было обменять на наших военнопленных.
Машина только успела отъехать, как раздался оглушительный свист, а затем передняя стена дома напротив рухнула, как подкошенная. Клубы пыли заполнили всё пространство широкого двора. Повсюду валялись выбитые стёкла. Получили прилёт, хотя не должны были. Неонацисты отступили. Отступили давно. Кто же оказался таким неугомонным?
Тремя днями ранее, на подступах к городу, мой друг принял тяжелейший бой, унёсший жизни трёх его сослуживцев. В итоге удалось уничтожить несколько единиц бронетехники врага и более двух десятков живой силы, но это бы не вернуло назад товарищей. В плен никого не брали. Из той роты остался лишь один выживший. И ему удалось сбежать. Юра помнил те страшные, налитые кровью глаза, смотрящие на него из-под покрова темноты. Мой друг стоял в каком-то странном оцепенении и не мог навести дуло автомата на эти жуткие нечеловеческие глаза, будто они загипнотизировали его подобно взгляду змеи. Юре тогда казалось, что и зрачки, нацеленные на него в упор, стали вертикальными, и само тело врага, скрытое ночным мраком, было покрыто отвратительной змеиной чешуёй. Он мотнул головой, и наваждение исчезло, а из зарослей колючего терновника послышались возня и хрип. Мой друг ещё смог бы догнать врага и добить его либо взять в плен, но почему-то... отпустил...
В ту же минуту за спиной раздался оглушительный грохот. Это сдетонировали заряды в подбитом танке. Юра сорвался с места и побежал к месту взрыва, чтобы удостовериться, что никто из его подчинённых не пострадал.
***
Тогда, в зачищенном от нацистской чумы дворе у меня промелькнула мысль, показавшаяся абсурдной, но Юра сказал, что это правда. Реальность, слой за слоем, вскрывалась передо мной, тогда я видел те же змеиные глаза, что и мой друг, скрывшиеся в темноте, а затем будто снова вынырнувшие из неё, на расстоянии пятидесяти километров. Враг как-то выследил тактическую группу моего друга и ударил именно в то место, где шла зачистка. Хотя, я ещё мог списать всё на случайность, если б поблизости не работало целых восемь таких отрядов для зачисток.
Солдаты тут же заняли оборонительные позиции, наводчики принялись искать координаты для ответного огня. Гражданские снова попрятались в подвалы.
Я знал ответ, как и Юрий теперь уже знал, только не мог понять, зачем, к чему эта бессмысленная месть на последнем издыхании. Змеиные глаза ещё долго будут стоять передо мной. Его позывной мой друг узнал случайно. «Змей». Почему-то Юрины сослуживцы решили звать его личного врага именно так – «Змей». Может, они сами и придумали ему такое прозвище, а на самом деле его позывной был другим. Неизвестно. Но кроме меня и моего друга его никто не видел. И я стал думать, что его, быть может, и не существовало вовсе... Хотя, нет, Змей, точно, существовал. Пусть не физически, но как коллективный отравленный разум всех тех, против кого воевал мой друг.
После освобождения ещё нескольких дворов Юрий получил приказ прекратить зачистку и выдвигаться на северном направлении. Ему передали координаты вражеских позиций. Но он на полпути повернул обратно на юг, куда вела его интуиция. Ему не давал покоя Змей. Я бы советовал ему плюнуть на него и сосредоточиться на первоочередной задаче. Хотя... Возможно, его интуиция не ошибалась. Да и его личный враг вряд ли б отстал сам. Так что... Иного пути у него просто не осталось. Любая дорога вела его именно в ту точку невозврата, в которой произошло необратимое. И с самого детства Юра не мог свернуть на какую-нибудь другую, окольную тропу, ведь всё, почти всё предрешено, и финал известен с самого начала. Только не нам. Мы, как безмолвные зрители, сидим перед экраном, на котором крутится наша собственная жизнь, не в силах изменить исход, который известен лишь режиссёру. Выбор – лишь иллюзия, искусно обёрнутая в этикетку случайностей и личных предпочтений. На самом деле никто ни над чем не властен. В наших силах лишь досмотреть этот фильм до конца, либо уйти с сеанса.
***
На фронте я постоянно чувствовал спиной чей-то взгляд. Пронзающий, обжигающий душу, будто личный враг моего друга был повсюду, и следил теперь не только за ним, но и за мной.
Возможно, Змея и не существовало на самом деле, это чутьё привело Юру в то место, где он был нужен больше всего. Тот бой запомнился мне лучше остальных.
Вместе с бойцами добровольческого батальона мой друг и его сослуживцы взяли в кольцо 105-ю бригаду. Ту, самую зверскую, солдаты которой безжалостно расстреливали пленных и издевались над мирными жителями. Но Змея в ней не оказалось. Из выживших осталось только тринадцать чудовищ. И их число стремительно сокращалось. Никто не собирался лечить ублюдков, и они просто тихо подыхали от ран. По-любому, их всё равно ждала смертная казнь.
Враги пытались прорваться небольшими группами, но по их бронетехнике нанесли удары Гиацинтами, что лишило их возможности разомкнуть кольцо. Несколько дней бушевали чудовищные грозы, расчерчивавшие небо розово-красными гигантскими молниями. Когда вой взбесившейся стихии смешивался с грохотом артиллерии, становилось жутко. Мне казалось, что я попал в самый настоящий ад, хоть и знал, что его не существует. Единственное, что меня тогда утешало: то, что всё это делалось не зря.
Мой друг похудел, отрастил бороду, стал намного меньше улыбаться. Но я всё равно запомнил его таким, каким он предстал передо мной на фото после присяги во время поступления в училище. Девятнадцать лет – так мало, но в свои девятнадцать он был крепче духом, чем большинство в сорок.
Передо мной мелькали вспышки взрывов, и пули прошивали тела насквозь, но я чувствовал себя словно бесплотным духом, сопровождавшим Юрия в его непростой миссии. Откуда-то у меня возникла железная уверенность, что со мной ничего не случится.
Юре показалось, что среди дыма, в самый разгар битвы, мелькнули, будто наваждение, красные, налитые яростью глаза, и блеснула мерзкая чешуя его личного врага. Мой друг пальнул в ту сторону очередь из автомата, но там никого не оказалось.
– Ты гоняешься за призраком, – шепнул я ему. – Это дух врага, а не реальный человек.
***
Погоня за Змеем продолжалась.
Нацисты отступали, и по их позициям был нанесён авиаудар, унёсший жизни приблизительно 1500 солдат. Однако в городе оставалось ещё около полутысячи противников, которых требовалось как можно скорее ликвидировать.
Штурмовые отряды заходили в город, чтобы выдавить оттуда врага. Но это оказалось не так просто сделать. Там засели ублюдки из 150-го нацбатальона, который, наряду со многими, подобными ему, славился своей жестокостью.
Ещё один город-призрак с полуистлевшими скелетами многоэтажек, навевал уныние. Там уже почти никто не жил, и, тем не менее, за него шли кровопролитные бои. На миг я словно воспарил ввысь и увидел его с высоты птичьего полёта. Передо мной простёрлась красно-бурая безжизненная земля и застывший труп города на ней. То, что сделали с некогда цветущим краем нацистские ублюдки, не подлежало прощению.
За несколько лет противником была создана сеть подземных коммуникаций и складов, хорошо защищённых от авиаударов. Нацисты, будто крысы, ползали в подземельях, встретиться со своим врагом лицом к лицу у них не хватало духу. Они горазды были только предавать, бить исподтишка, в спину, и позорно бежать с поля боя. Работало много снайперов, что усложняло зачистку.
Внезапно я оказался в самом эпицентре сражения. Наша артиллерия накрыла позицию врага, но огонь продолжался. Среди дыма, огня и хаоса невозможно было понять, откуда стреляют.
Истребители с сумасшедшим воем, нагнетающим леденящий кровь ужас, промчались над головами. Послышалось два взрыва, после которых наконец-то наступила тишина.
Мой друг с несколькими сослуживцами шагнул вперёд, в клубы едкого тумана, состоящего из пыли и микрочастиц человеческой крови. Крупная группа нацистов продолжала скрываться в подземных помещениях завода, куда не могла достать ни артиллерия, ни авиабомбы, лишь человеческое существо, охваченное справедливой местью и чувством долга.
Я слышал, будто сквозь вату, звуки выстрелов и крики. Я затыкал уши, но звуки всё равно проникали в мою голову сквозь кости черепа. Я упал на истерзанную землю и видел вход в преисподнюю сквозь кровавую пелену. Возможно, у меня была лёгкая контузия.
Контузия, наверное, была самым страшным ранением, которое можно получить на войне. Ведь после её самых тяжёлых форм человек превращался в овощ и терял рассудок. Можно было потерять руку, ногу, зрение, слух, но при этом остаться здравомыслящим человеком, способным и дальше работать, чего-то достигать, двигаться к своей цели, пусть и с некоторыми ограничениями. Потеря же рассудка означала конец всему. Умственно неполноценный человек становился непригоден для социальной жизни. Мне рассказывали о случаях тяжёлой контузии, после которой люди больше не могли собрать свои мысли, попросту теряли способность думать, сосредотачивать внимание, общаться. Я вздрогнул, представив себе эти ужасы.
Входом в преисподнюю являлась тяжёлая двухстворчатая железная дверь, ведущая в складские помещения завода, находящиеся на минусовых этажах. Наши бойцы вырезали из неё кусок, чтобы можно было проникнуть внутрь. Их встретил огонь, но к счастью, никто не пострадал: сказывался высокий профессионализм и значительный боевой опыт Юриных сослуживцев.
Время для меня растянулось на вечность. Я ждал, когда вернётся мой друг, и, не дождавшись, шагнул за ним следом. В ту же минуту выключилось красноватое аварийное освещение. Меня окутала липкая, пропахшая кровью, мгла. Несколько мгновений я шарил руками по стенам, абсолютно ослепнув в темноте, а затем, когда глаза привыкли к мраку и силуэты коридора начали проступать передо мною, медленно пошёл вперёд, слыша лишь отдалённые отголоски перестрелки, чьи-то вопли, грохот, стуки и… скрежет. Невыносимый, выворачивающий душу наизнанку скрежет, будто кто-то пытался ободрать краску с труб. Я представил себе невидимого врага либо, наоборот, союзника, который в приступе бессильного отчаяния, находясь на грани смерти, царапал на металле одному ему известные слова. Может, это были последние слова любви самым близким людям, либо проклятья тому, от руки кого он пал, или просто предостережение… предостережение от подобной участи.
Говорят, что, если войну можно избежать, то нужно попытаться избежать её любым путём, ведь в ней нет ничего хорошего. Война калечит миллионы судеб. Но эту войну мы избежать не могли, ведь на кону оказалось существование и безопасность нашей Родины.
Звуки становились громче. Я будто против воли делал шаги, приближавшие меня к чему-то, чего я не хотел видеть.
В темноте все мои потаённые страхи стали так осязаемы. Я буквально мог к ним прикоснуться рукой. Стены стали больной изъязвлённой кожей какого-то чудовища или гигантского человека. Они отражали мой панический страх перед болезнями. А липкая чешуя омерзительного чёрного змея покрывала собою трубы в коридоре. Она символизировала мой страх перед врагом, самого врага, с которым я не мог справиться, с которым так отчаянно боролся Юра, и его дело продолжили другие. Он сделал так много в отличие от меня.
Воздуха перестало хватать. Горло сдавило невидимыми тисками, будто на него кто-то наступил. Я пытался вырваться из удушающей тьмы, проснуться от кошмара и вдруг почувствовал, как кто-то схватил меня за плечо. Я инстинктивно обернулся, уже готовясь нанести удар, но увидел лишь лицо своего друга, освещённое фонарём.
– Не стоит ходить по одному, – просто сказал он. – Освещение скоро должны дать. Ребята уже занимаются этим. Но всё равно даже при свете лучше не ходить в одиночку.
– Где все? – растерянно спросил я. – Ты один?
– Ты отстал. Я отправился на твои поиски. Зачистка ещё идёт.
Друг повёл меня обратно к выходу, но каким-то другим путём. Мы прошли мимо большого технического зала, стены которого оказались забрызганы кровью. Два огромных прожектора били откуда-то сверху. Должно быть, они работали от генераторов. В центре зала валялись тела. Только тут я заметил едва ощутимый запах смерти. Сладковато-тошнотворный невидимый туман висел в воздухе, пропитав собою стены коридоров.
– Дальше! – скомандовал Юра. – Не надо тут задерживаться.
Тела, в беспорядке валявшиеся на полу, меня не шокировали и не испугали. Напугал меня запах, которого я никогда в своей жизни, слава Богу, не слышал и не представлял, каким он мог быть. Я не знал, что он настолько жуткий.
Я послушно зашагал следом за другом, но ужасная картина продолжала стоять у меня перед глазами. Сзади до нас донеслись звуки выстрелов и голоса. Я остановился и оглянулся назад, в темноту, где брезжил слабый свет.
– Тебе нужно на воздух. Идём!
Не дожидаясь моей реакции, друг схватил меня за предплечье и повёл дальше. Вскоре спасительный свет забрезжил вдали. Сквозь вырезанную дыру в двери било яркое весеннее солнце, но мне в его лучах почему-то мерещился кровавый отсвет.
***
Абсолютно бессмысленными трупами было завалено всё поле аж до самого горизонта. И хоть мне теперь кажется, что картина в моих воспоминаниях слишком преувеличена, записи в моих дневниках говорят об обратном. Эти записи словно водят меня по кругу. И каждый раз я возвращаюсь в то место – место, где всё закончилось и вновь началось – теперь уже по-настоящему.
Весь день, предшествовавший тому, в котором произошло непоправимое, противник пытался прорвать оборону 165 дивизии. Нациками было предпринято несколько атак тактическими группами при поддержке боевых машин, но, ни одна из них не увенчалась успехом. Наша артиллерия проработала ровно сутки, не смолкая ни на секунду. После дня и ночи непрерывного грохота, наверное, можно было сойти с ума, но Юра держался молодцом. Позиции удалось сохранить, и мы продолжили продвижение вперёд.
Мой друг был невесел, но старался этого не показывать. Предчувствовал. Всё предчувствовал. На самом деле мы все знаем, когда уйдём. Я с самого детства понял, что, как бы мне не хотелось сбежать поскорее, проживу я лет восемьдесят, а может, и того больше.
Мы ехали, сидя верхом на заляпанной грязными брызгами БМПшке, в компании Юриных сослуживцев и духов павших врагов, кровью которых была пропитана земля под гусеницами.
– Юр, давай остановимся? – попросил я.
– Ты боишься?
– Нет, но мы снова гонимся за призраком. Зачем? «Змея» не существует.
– Ты опять за старое. Какая разница: есть или нет? Я должен исполнить свой долг до конца. – Коротко ответил мой друг и больше не проронил ни слова до самого города. Он был зачищен наёмниками, и в нём мы смогли перевести дух, чтобы затем снова отправляться в наступление.
На западе, за невысокими холмами, поросшими дикими кустарниками, стояло крупное формирование нациков, занявшее несколько посёлков. Их срочно нужно было оттуда выбивать, ведь они прикрывались мирными жителями и держали их в заложниках. Только действовать нужно было очень аккуратно. Дома, вернее, то, что от них осталось, представляли собой жалкое зрелище. Но в каком бы они не были состоянии, за них всё равно следовало бороться. За каждый из них.
Боже… Я ведь это уже рассказывал! Но мои воспоминания, как и дневниковые записи, не отпускают меня и водят по кругу.
Мне запомнилась одна странная, самая продолжительная ночь в моей жизни. Мы заночевали в одном здании с противником. Нацисты укрылись на третьем этаже и обрушили лестничные пролёты. На контакт они не шли. Все требования сдаться игнорировали. Короче, продлевали свою агонию.
Если б у меня было право голоса, я бы с ними не цацкался, а просто дал бы по зданию из чего-нибудь тяжёлого, чтобы окончательно вычистить эту мразь с несчастного клочка земли, на котором стоял дом. Но… нельзя, не по уставу, не было приказа и т. д. В общем, мы просто сидели и ждали, пока они подохнут с голоду или перестреляют друг друга. На сдачу никто не надеялся.
За ночь они не сдались и не сдохли. Продолжали ждать свою смерть.
– Мы теряем время! Мы тупо теряем время! – жаловался кто-то из группы. Но приказа продвигаться дальше по-прежнему не было, как и устранять противника.
Время тогда тоже будто закольцевалось, как и мои воспоминания. Я вдыхал слишком холодный для весны воздух и пытался понять, как убедить друга побыстрее покончить с врагами. Весь день они молчали. К вечеру, правда, двое из них вышли в окно с интервалом в несколько минут. Сами или им помогли – мне было всё равно. По скромным подсчётам там оставалось ещё около двадцати упырей. И мой друг как раз получил распоряжение.
– В общем, расклад такой: если к полуночи не сдадутся, то… накрываем.
– Наконец-то! Два дня попусту потеряли! – с досадой сказал я.
– Но мы должны были дать им шанс – мы не звери.
– Зато они – хуже зверей! – со злостью ответил я. – Они не заслуживают ни единого шанса!
Добрым был Юрка, а я, по-видимому, злым. Оттого он ушёл так рано, а я вынужден был волочить свой крест ещё неизвестно сколько.
– Все заслуживают шанса на жизнь. – Спокойно ответил мой друг.
Самообладанию Юры мог позавидовать даже монах, это я до сих пор исходил праведным гневом и не мог успокоить свою душу, будто принял на себя все мытарства друга. Хорошо, пусть так. Я готов был маяться вместо него, ведь не зря же Высшие Силы оставили мне жизнь в том аду, хоть я и не воевал.
«Что же случилось дальше?» – спросите вы.
Они сдались.
Когда это произошло, я шокировано смотрел на Юру, ещё не до конца веря в происходящее. Как сейчас, я помню момент сдачи в плен наших врагов, которых он, найдя в себе силы, пощадил. И это было правильно и достойно уважения. Именно так и никак иначе мог поступить офицер нашей армии – армии, в которой на первом месте стояло главное, то, что отличает человека от всех остальных нелюдей – человечность.
Наши солдаты активно оказывали медицинскую помощь врагам, в то время как неонацисты безжалостно расстреливали раненных. Причём, даже своих! Верх жестокости и морального уродства!
Им закинули верёвки. Они спустились по ним. Все скрюченные, скукоженные. Думали, наверное, что их тут же грохнут либо начнут издеваться. Судили по себе. Я не сдержался и плюнул одному из них в лицо. Даже противно было прикасаться, чтобы избить. А их… Их накормили, перевязали им раны и отправили в лагерь для военнопленных, чтобы потом обменять на наших.
Мне вновь стало противно. Я со злостью грохнул кулаком по стене. С неё осыпалась штукатурка с каплями моей крови из разбитых костяшек.
– Ну не бесись! – участливо сказал Юра. – Слушай, если б я дал тебе автомат, ты бы сам их лично перестрелял? Смог бы?
– Смог! – рассержено ответил я, но кому я врал?
Мой друг присел возле меня и положил руку мне на плечо.
– Знаю, я – злобный, малодушный человечишка…
– Прекрати так о себе говорить. Это не так. Ты просто слишком непримирим и принципиален. У тебя есть только чёрное и белое. А жизнь многогранна. Стопроцентных святых нет, как нет и стопроцентных грешников.
– Всё равно, они не заслуживают этой жизни, которую ты им дал!
– Ну, ещё неизвестно, что их ждёт, и как они ею распорядятся…
***
Юра как-то рассказывал, что после того, как он окончил службу, он поселился в Подмосковье, в живописном старинном городке с чудесной природой и размеренным укладом жизни. Мой друг занялся бизнесом и раз или два в неделю ездил в Москву на электричке, чтобы встретиться с поставщиками либо подписать какие-нибудь бумаги. Остальную работу он выполнял удалённо.
В воспоминаниях я увидел его как-то раз в задумчивости сидящим у реки. Он смотрел на водную гладь, жуя какую-то травинку, и о чём-то усердно размышлял. Наверное, уже тогда он знал своё будущее, не мог не знать, и то, как сложилась его дальнейшая судьба, не стало для него неожиданностью. Он готовился к этому последнему бою всю жизнь, всю жизнь шёл к нему, как к заветной цели, ведь, по сути, это то, к чему в глубине души стремится каждый воин, ставший на путь служения Родине. К последнему бою, который будет означать конец борьбе. Но Юра никогда не сдавался, и сдаваться не собирался. Под этим последним боем я подразумевал окончательное завершение войны – неважно, какой: зримой ли или той, что каждый из нас ведёт внутри себя.
Юра был очень светлым человеком, распространяющим вокруг позитивную энергию. Глядя на него, хотелось жить. Глядя на него, возникала уверенность в том, что у этого мира ещё не всё потеряно, и пока в нём существуют такие люди, как мой друг, он будет стоять и никуда не денется. Глядя на своего друга, я снова начинал верить в правду и справедливость, в то, что есть какая-то высшая цель нашего существования на Земле. А потом обращал свои мысли на настоящее, на то, что творилось вокруг, какая тупая, злобная, бесформенная сила пыталась отнять у меня, у всех нас нашу Родину, и сказка рушилась. Приходило резкое понимание того, что этот бой будет вечным, а покоя никому из нас, ныне живущих и почивших, не видать нигде: ни в мире мёртвых, ни в новом воплощении, ни в альтернативной реальности, если таковая существует.
Я понял, что само понятие борьба даже не синоним, а равно понятию жизни, что без борьбы последняя просто не может существовать и не имеет никакого смысла. Ведь, даже заглянув внутрь себя, можно увидеть, как бесчисленное множество бактерий борются за существование в нашем организме, чтобы он продолжал функционировать без сбоев, триллионы атомов каждое мгновение преодолевают непосильную тяжесть энтропии, чтобы мы с вами могли жить дальше и оставаться теми, кем нас сотворила Природа. И это удивительно, ведь, не борись за жизнь все эти микроскопические частицы Божественной Мысли, и Человека бы не существовало… Он был бы кем-то или чем-то другим…
В тот момент, когда я вернулся домой, в свою пустую холодную квартиру на отшибе, мой друг уже был далеко, в метафизической точке Немо, в зоне недосягаемости, максимально отдалённой от всех живых, но мне почему-то казалось, что он совсем рядом. И он был рядом. Он оставался в памяти тех, кому был дорог, тех, кого спас и защитил от несправедливости, тех, для кого слово Родина – не пустой звук… Для меня он остался верным другом и образцом для подражания, до которого я, к сожалению, не дотягивал. Единственное, чем я мог гордиться, это дружбой с ним, и тем, что оставался рядом до конца, хотя теперь, спустя время, мне кажется, я преувеличиваю свою значимость. Она – ничто, по сравнению с тем, что он сделал для нас. И я никогда не устану благодарить его за это.
______________________________________________________________
Кулик Вера
Родина
Почему здесь и небо синей,
Почему здесь трава душистей,
Почему здесь даже из лужи вода вкусней,
И людей прощать проще!
Почему здесь и горе проходит быстрей,
Почему здесь и слезы смывает дождем теплей,
Почему я уверенней делаю шаг,
И врага обхожу не ропща!
Почему, споткнувшись, встаю и иду,
Почему дышу вольнее,
Почему слово к слову слагаю мудрей,
И живя, не прошу чужого!
Почему горсть земли сжимаю сильней,
Почему не отдам другому –
Потому, что все сердце мое в тебе,
Мой Донбасс – и не будет другого!
Верую!
Мы думаем, что все изведано.
Мы думаем, что все написано.
Мы думаем, что в истории
Давно уже все пройдено.
Но выйду я в степь цветущую,
Дурманящий запах выпью,
Почувствую себя частью большего,
Почувствую себя частью высшего.
И сколько не приходилось бы
Сгибаться иль триста, иль тысячи лет,
А если славянский дух теплится,
Подымишься и воспрянешь ты!
Земля ты моя, РОДИНА!
Тобою горжусь, животворствую.
Хотя обокрадена ты и затоптана,
Но не брошена на поругание.
А ветры летят – все плохое выдуют!
И Солнце-Ярило – выжжет все!
И Мать-Земля моя выстоит,
Из множества безликого – в человечество!
«Живи и помни»
Ты о чем так задумалась, степь моя?
О минувших годах иль сегодняшнем дне.
Одурманили мысли весенние травы мне –
Не хочу о плохом с тобой говорить!
Терриконы затихли курганами.
Затерялся в ковыли шахтерский народ.
И все реже я вижу лица шахтерские –
Где тот «парень», в степи, «молодой»?
Сила грозная и многоликая –
Гордость нашей Донецкой Земли:
Уважали когда-то шахтера-забойщика,
Словно солдата с передовой войны.
А сегодня осталась история,
Как обо всём о великом - ковыль помолчит…
Что-то сильное, гордое, нерушимое
Стерли в памяти будущей мы.
Мне осталось ходить в музей,
Мне осталось читать книги,
И тебя Донбасс беречь
От забвения, пепла, обиды.
Гордым именем снова звучи!
Новый путь пролагай смело!
Я с тобою хочу идти,
Новой жизнью питать вены!
Знаю
У меня есть цвет весенней вишни.
У меня есть девственность небес.
У меня есть тайна степи древней
И цветущих трав дурманящий туман.
Никому завидовать не смею.
Никого обидеть не хочу.
Ничего чужого не желаю.
Я лишь жить, как следует, учусь.
Предков силу чувствовать уметь бы.
Правду отыскать в болоте лжи.
Честь дедов не затоптать, не предать.
Веру в жизнь не потерять суметь.
Я тобой, Донбасс, горжусь и буду!
О тебе читаю и пою.
Сколько стерто, столько и воспето.
И пусть грабят - но не украдут!
Солнце как светило, так и светит.
По весне опять цветут сады.
А зимою снова горесть снег укроет –
Главное ведь в жизни сама жизнь!
Я уж тем в тебе сильнее буду,
Что себя в тебе уберегу.
У тебя земля особым паром дышит –
С этой силой я и устою!
Осознание
Встал, открыл окно сегодня утром:
Понял я, что город мой живет,
Птичья песня в унисон с листвой
Говорит о суете времен.
Сапоги пройдут иль босоногий мальчик
Беззаботно по тропинке пробежит –
Будет тихо солнце подыматься утром,
И также тихо в вечер уходить.
Пусть эфир взрывается словами
Громогласных лозунгов времен,
Пусть и землю разорвут на части –
Не впервой: ведь Родина моя переживет!
Где-то вдалеке доносит рупор
Шахт, заводов ранний гул работ –
Это все придет-уйдет, а небо, ветер будут!
Город мой, тобой душа живет!
Тот, кто чужд тебе, придет, возьмет и сгинет.
Тот, кто дорожит, в тебя врастет.
Станет частью этих терриконов,
Плодородных, кормящих земель!
Громко говорить сейчас - не кстати.
Песни петь – уж слышали давно.
Просто ты люби, как любят в «мальстве» дети.
Просто так: что есть, что дышишь, что живешь!
Ведь дожди идут не за оплату,
И цветы цветут, чтоб просто быть.
Потерять добро – чего же проще!
РОДИНА твоя – ведь это ТЫ!
______________________________________________
Козицына Екатерина
Северная жемчужина
Жемчужинка Русского Севера
С вратами в Арктический путь…
По Белому морюшку с важностью
Морские суда к нам идут.
Увидеть, почувствовать хочется
Красоты суровой земли.
Милей ничего нет Архангельска
Поморской, родной стороны.
Центральную улицу города
«Маяк» освещает большой.
В народе он назван «высоткой»
И шуточно карандашом.
С вершины прекрасного здания
Откроется вид неземной.
Увидеть, который возможно
Лишь только с той «точки» одной.
Известен наш город поморами:
Малина, Писахов, Прутков.
Прогуливаясь по Чумбаровке,
Мы к ним обращаемся вновь.
Уйти просто так не получится,
Гостинец с собой нужно взять –
Варенье из северной ягоды
И вкусный ручной мармелад.
Талантливы жители местные
На украшения домов.
Искусные яркие образы
Отыщут в душе уголок.
Вдоль речки
Вокзал простирается.
С ним рядом стоит пароход.
За всю вековую историю
Не раз «Гоголь» сделал поход.
Часовни, соборы встречаются,
Нет счета церквям, куполам.
С Двины богатырь возвышается,
Святого Архангела храм.
Наш город – венец вдохновения
С суровой и вольной душой.
Откроет для каждого жителя
Характер он северный свой.
Встречает туристов приветливо,
Приехать зовет вновь и вновь.
В душе каждого посетителя
Оставит тепло и любовь.
___________________________________________________
Персиянова Виктория
"...Помни, что не лишён ты святости
И что солнце на всех - одно!"
Быть собой в земной жизни - главное
И по силам добро творить.
Время быстрое, время славное,
Смысл жизни - всегда любить!
Верным быть и любви и Родине,
В своём сердце хранить уют.
Сколько трудностей было пройдено,
Сколько трудностей ещё ждут,
Но при этом, при всём, сколько радости
Испытать тебе суждено!
Помни, что не лишён ты святости
И что солнце на всех - одно!
_______________________________________________
Ракова Елена
Любите жизнь
Любите свою жизнь, друзья, прошу!
Цените ее каждое мгновение.
Не верите?! Сейчас я докажу,
Что в мелочах бывает вдохновение:
Вся чистота - в трёх капельках дождя,
Вишнёвые пленяют ароматы.
А без природы русской жить нельзя,
Как без прогулок, босиком по саду...
Есть красота и в пении разных птиц,
Когда за веткой скроется синица!
И в радости родных и близких лиц,
В которые так хочется влюбиться...
Есть красота в бескрайности полей,
И в свежем ветре, что растреплет чёлку...
Когда душистый клевер и шалфей,
В букет добавит рыжая девчонка.
Есть красота у каждого в душе,
Когда часами смотришь ты на звёзды.
И пусть беспечность не вернуть уже,
Но жизнь любить способен даже взрослый!
Любите жизнь! Так завещал нам Бог.
И все свои невзгоды позабудьте.
Ведь каждый новый день не так уж плох.
Проснитесь к жизни, заспанные люди!
________________________________________________
Зимницая Виолетта
Рассказ «В клуб приехало кино»
Хорошая новость вмиг разнеслась по деревне. Помнится, шла я в тот день
с девчонками из школы. Майское солнце предвещало замечательную погоду, в
лесах уже вовсю шумела молодая зелёная листва. Машка, Ленка и я стали
весело щебетать о том, что будем делать на выходных. Тут-то и появился на
нашей дороге Петька Иванов, новый пастух, парень лет четырнадцати-
пятнадцати, немногим младше нас.
– Привет, девчонки! – говорит он по-взрослому, а сам держит в руке
какой-то прутик. – Слыхали новость?
Мы переглянулись и с любопытством спросили:
– Какую новость?
– Ко мне старший брат погостить приехал, Максим.
– Конечно, слыхали, – мы разочарованно вздохнули и махнули правой
рукой. – Это все уж знают.
– Только это не всё! – Петька улыбнулся. – Брат с собой механика привёз,
Лёшку Гусарова, который в том году приезжал. Так вот этот механик у нас
теперь. Говорит, в субботу кино будет. Во Владимировке уж видали его, завтра
и мы поглядим.
– Про что кино-то? Про любовь, надеюсь, – сказала Ленка, самая смелая
из нас и, по словам моей мамы, самая «языкастая».
– Про деревню, про парней и девушек. Брату понравилось. К тому ж ещё
и двухсерийное! – протянул он важно.
Возвратившись домой, я решила поговорить об этом. Было ясно, что отец
разрешил бы в любом случае, а вот с матерью не так. Если она не позволит,
значит, дела мои плохи. Тем временем мама в цветастом платке и домашнем
халате подметала на веранде. Брат Васька, которого встретила возле ворот,
сказал, что «гром миновал», и в тот момент стало понятно: лучшей минуты не
найти.
2
– Мама, – начала я робко, – завтра в клубе кино будет. Очень пойти
хочется. Отпустишь? – прошу жалостливо.
– Что ещё за кино? – ответила мама строго. – Я тебе на выходные стирку
приготовила. Уроки не сделаны, на веранде и в бане убраться нужно. Даже и не
думай. Вот ещё! Глупости!
– Пожалуйста, мама! – настаивала я. – Все девчонки пойдут: Машка,
Ленка и другие тоже. А кино интересное, говорят.
– Прямо-таки интересное! И про что ж?
– Про любовь, – отвечаю стыдливо и добавляю. – А ещё про деревню, про
хозяйство, как люди живут.
– И зачем смотреть, если всё, как у нас? Коров али свиней никогда не
видала? – спросила мама таким тоном, что стало страшно. – В наше время не
было никакого кина, и ничего живы-здоровы. И про любовь не знали: кого отец
выберет в мужья, за того и выходили. Удумала: видите ли, кино! – на секунду
мама о чём-то задумалась, вероятно, о прошлом: о своей юности и молодости, о
семейной жизни, которую они с отцом, по её словам, «как кошка с собакой
прожили».
– Так и быть, – произнесла она, отступив. – Дам тебе денег, но чтобы в
десять дома была.
– Как же я смогу быть дома в десять? Кино двухсерийное. До десяти
только одна серия идёт, а вторая до половины двенадцатого. Лучше никуда не
пойду! – заявила я. – Зачем ходить, если не узнаю, чем дело кончилось.
– Слышать не хочу! В десять и без разговоров! Дверь запру – ты меня
знаешь. Коли всю работу сделаешь, пойдёшь, не сделаешь – и одной серии не
увидишь.
Я так обрадовалась! Стала обнимать её и целовать:
– Спасибо, мама! Спасибо, родная! Ты не представляешь, до чего я теперь
счастливая! Всё сделаю, всё, что скажешь.
– То-то же, – ответила мама своим привычным, командным голосом. –
Это ещё не всё. Мишка с тобой пойдёт, – добавила она.
3
– Зачем же он пойдёт? – смутилась я. – Подружки обещали зайти за мной.
Да и неудобно это. Что он – сторож мне?
Но мама была непреклонной. У неё очень тяжёлый характер. Оно,
конечно, понятно: воспитывалась в строгости, росла в многодетной семье, где
никто не балует и никого не выделяет. Трудно нам, детям, с ней приходилось,
но мы знали, что родителей не выбирают. Конечно, она тоже любила нас,
просто не умела этого показывать.
– Знаю я твоих подружек! – запричитала она. – Особенно Ленку,
непутёвую эту. Мать на себе весь дом тащит, а ей хоть бы хны! Ничего, не
стыдно! Стыдно – в подоле принести, вот что стыдно. Тем летом у Русаковых,
помнишь, дочка брюхатая пришла? Видать, кино скучное попалось! Какой
срам! На неё все пальцем показывали, вот и убёгла девка в город, а мать до сих
пор с опущенной головой ходит, людям в глаза смотреть не смеет. Запомни, –
мама схватила меня за локоть и грозно прошептала, – принесёшь в подоле – не
дочь ты мне, отрекусь, так и знай, а отец убьёт! Не смей, слышишь? – из её глаз
покатились слёзы.
Теперь передо мной был совершенно иной человек. Всё-таки сердце не
камень, и у такой суровой женщины, какой была моя мама, оно тоже имелось.
Спустя годы я поняла, что в те времена так и нужно было с нами. Благодаря
дисциплине и строгости из нас получились хорошие люди, трудолюбивые и
справедливые, честные и порядочные, словом, достойные граждане Советского
Союза. Жаль, что тогда мы не понимали, что всё это только для нашего же
блага. Если бы не те запреты и ограничения, сколько бы девчонок загубили
свою жизнь?
– Что ты, мама! Я никогда, – испуганно уверяла я, тоже плача. – Если
хочешь, пусть Мишка пойдёт со мной или я дома лучше останусь. Только не
плачь!
Слабость прошла. Мама вытерла слёзы большой рабочей рукой:
– Начни со стирки, бельё замочено, – произнесла она так ласково, как
только могла.
4
Я переоделась в домашнее платье и отправилась на кухню. В самом углу
комнаты огромная деревенская печь. Она была уже затоплена, два таза с бельём
стояли на ней. Я знала, что в ближайшие несколько часов мне будет, чем
заняться. Нагрела воду и перелила её в два ведра: в первом буду стирать то, что
не замочено, а во втором – полоскать постиранное. Стирка началась с
постельного белья. Самыми первыми из рук выходили наволочки: с ними не
было никаких хлопот: они ведь такие маленькие и мараются в меру; так что мои
усилия берегутся, но, естественно, ненадолго, до простыней и пододеяльников.
Кстати, эти простыни и пододеяльники в большинстве своём были светлыми,
часто белыми, и это обстоятельство напрямую сказывалось на том, сколько сил
придётся потратить, чтоб их отстирать. Хозяйственное мыло пенилось хорошо!
В те далёкие 1960-е годы оно просто царило: им не только стирали бельё, но и
мылись в бане. «Используй всё, что под рукой, и не ищи себе другое!» – эту
фразу я услышала спустя много лет после того, как переехала в город, однако
именно она лучше всего подходит для описания того места и времени, в
котором мы когда-то жили.
Простирать – это одно дело, другое дело – хорошенько отжать. И хотя
мне было уже шестнадцать и я считалась первой маминой помощницей, однако
подобное занятие давалось тяжело. Но я знала, что, кроме меня, некому. Моей
сестрёнке Катьке было всего восемь, в её руках ещё нет сил для такой трудной
женской работы. Мама тоже не может заниматься этим: руки и спина уже
постоянно болят: конец шестого десятка даёт о себе знать.
А как же после стирки у меня болели руки! Заусенцы, пальцы, запястья!
Плечи ныли. Пододеяльники были мокрыми, тяжёлыми от воды. Скручивала их
сначала в одну сторону, затем – в другую. Мне не хватало сил, чтоб отжать их
до конца. Больше всего на свете я не любила это занятие.
Из-за стирки в моей семье частенько случались ссоры. Отец был мягче
характером, понимал, что трудно мне приходится, невесток-то нет ещё, потому
и предлагал:
5
– Жена, давай купим стиральную машину. У многих есть. Чем мы хуже
других? И тебе, дочка, легче будет и Катька, может, научится.
Но мама стояла на своём:
– Ничего с твоей дочкой не сделается! Пусть стирает. Зато о глупостях
будет некогда думать.
На том они и расходились. Тогда, когда предо мною лежали горы
грязного белья, я, чуть не плача, думала о том, что нужно было давно купить
эту «чудо-машинку» и дело с концом. Ведь и деньги-то у нас были. Мама
получала пенсию колхозницы, мои братья работали на тракторах уже с
четырнадцати лет и отец зарабатывал хорошо: весной и осенью – стриг овец,
круглый год – резал быков, коров и всех, кто попадётся под руку, за то ему
платили мясом, которое он продавал в городе. И как бы я не мечтала о
стиральной машинке, как бы сильно у меня не болели руки, я не смела
возражать или перечить матери, выпрашивать или, что ещё хуже, требовать и
потому мирилась с происходящим.
Вслед за постельным дело дошло и до другого белья: кальсонов, платков,
платьев, халатов, сорочек и т.д. Всё это по очереди тёрлось хозяйственным
мылом, полоскалось, выжималось и развешивалось по бельевым верёвкам во
дворе. К шести часам дело было кончено.
После ужина я принялась за уроки. Теперь мы проходили «Войну и мир».
У меня в руках толстая книга. В классе их всего несколько штук, и они ходят в
гости из дома в дом, от ученика к ученику: завтра её нужно отдать Ленке, а
послезавтра Ленка отдаст её Машке. В итоге получится, что к понедельнику мы
все успеем прочитать то, что задано. Признаюсь, учёба давалась нелегко.
Возможно, потому что у меня было мало времени на неё, а, может быть, потому
что многие предметы уж слишком нудные и бесполезные. За ту долгую жизнь,
что я прожила, ни котангенсы, ни квадратные корни так и не пригодились. А
сколько слёз было пролито за те тройки!
Больше всего мне нравился русский язык, по нему была твёрдая четвёрка.
К физике и химии я всегда была равнодушна. Но сильнее всего попила кровь
6
геометрия! Теоремы, доказательства эти! И всё учить нужно, зубрить. А потом
задачи: докажите то, докажите это. Мои родители, хоть и были неграмотными,
но пользу от образования понимали. Они хотели, чтоб я нашла себе хорошую
работу, где-нибудь на заводе или фабрике, и «не гнула спину в деревне», как
они. Только времени на постижение наук отводилось немного, всегда работы
навалом: то живность покорми, то за сестрой присмотри, то обед приготовь и
так до бесконечности.
На следующий день, в субботу, я проснулась рано и сразу принялась за
дело. Сначала нужно помыть оставшуюся со вчерашнего вечера посуду: после
мясного супа с бараниной тарелки были жирными и неприятными. Я замочила
их в горячей воде на полчаса и вышла на крыльцо, чтоб помыть его. Там мне
повстречались отец и Мишка. Они говорили о чём-то и курили.
– Доброе утро! – произнесла я радостно и подошла к старшему брату. –
Ты не занят вечером?
– Чего это ты спрашиваешь? – ответил он, кашляя.
– Мама разрешила в клуб пойти, но только с тобой.
– Ладно, – сказал Мишка нехотя. – Кино-то хоть занятное?
– Петька-пастух сказал, что хорошее.
Отец посмотрел на нас, а потом заметил:
– Смотрите, не задерживайтесь! Мать дверь закроет, домой не попадёте.
Мы кивнули головами в знак согласия.
Было видно, что возможность моего похода в клуб расстроила Мишку.
Брат по привычке делал вид, что ему неинтересно кино и он никого не любит,
но Катька уже не раз говорила, что «у него кто-то есть», и я почему-то охотно
верила в это. Допустим, она права. Мишка лучше б с какой-нибудь девчонкой
погулял, чем со мной кино смотреть. Но мамино слово – закон! И, к
сожалению, ни поцелуя, ни прогулки под луной ему сегодня не достанется.
– Мама, можно я с ними пойду? – спросила Катька перед самым нашим
уходом. – Вдруг брат не уследит? Никого к ней не подпущу! – девочка лукаво
взглянула на меня и добавила. – Уж я-то прослежу за ней!
7
– Нельзя, – ответила мама строго. – Там взрослое кино будет. Нечего
делать, – она подошла к Мишке и спросила. – Ты всё понял? Ни на шаг не
отходи от неё! Головой отвечаешь!
– Да, понял я, понял, – ответил брат деловито и посмотрел на меня. – Ну
что? Собралась?
На мне было самое новое ситцевое платье в мелкий розовый цветочек.
Синее. Отец прошлой осенью купил, да только сентябрь холодным выдался, так
и не надела его. Теперь же не могла налюбоваться на себя! Такого
замечательного платья, как это, ни у кого из девчонок нет!
– Жена, может, и на вторую серию останутся? Не каждый же день к нам
кино приезжает, – я была любимицей отца, и ради моей улыбки он был готов
сделать невозможное.
– Жду в десять, – ответила мама, и мы вышли из дома.
Уже темнело, но звёзды ещё не появлялись. Брат шёл скорым шагом и
держал меня за руку, я не поспевала за ним. В какой-то момент этот контроль
так взбесил меня. Тогда я вскрикнула:
– Да отпусти ты меня, не сбегу поди!
– Кто тебя знает? Раз родители наказали, то я глаз с тебя не спущу.
– Думаешь, не знаю, что ты бы лучше с кем-нибудь другим прошёлся?
Так я не держу тебя, иди. Сейчас до Ленки дойдём, я с ней пойду. Так всем
лучше будет.
– Всем, кроме тебя, – ответил он холодно. – В следующий раз не пойду с
тобой. Вон Катька просилась, теперь её черёд.
Я промолчала, чувствуя себя виноватой, и мы отправились дальше. Через
пару минут к нам присоединились и другие ребята, парни, девушки. Вскоре
показалась и Ленка.
– Привет, подружка! – мы, как всегда, обнялись. – Ты опять со сторожем
пришла? Как мне тебя жаль! Доколе это будет продолжаться, скажите на
милость? Ни шагу ни ступить! Что ж за жизнь-то такая?
8
– Я отвечу, – Мишка подошёл к ней вплотную и произнёс. – Пока замуж
не выйдет, до тех пор и будем сторожить. Это ведь дело такое, – он намекнул
на что-то, и Ленка замолчала.
– И после замужества не будет мне свободы. Они мне мужа-сторожа
найдут, – пошутила я, и брат наконец-то отпустил мою руку.
– Пойдёмте! Начинается! – послышалось в толпе, и все побежали к входу.
Кино было отличное! Выходит, не обманул Петька. Называется «Солдат
Иван Бровкин». А сюжет в нём такой. Иван Бровкин считается в своей деревне
«непутёвым». Что б ни делал, ничего не получается: и пастух из него
никудышный, и шофёр плохой. Советская армия даёт ему ещё одну попытку.
Конечно, поначалу Ване и здесь тяжело приходится, но ведь человек ко всему
привыкает, всему учится. Находясь вдали от любимой, дочери председателя
колхоза, парень тоскует и всякий день отправляет ей любовные письма. Не
получая ответа, герой не сдаётся и пишет снова. В конце фильма оказывается,
что Любаша не отвечала ему, потому что до неё они не доходили; Самохвалов,
скрывавший письма Ивана, остаётся ни с чем, как говорится, насильно мил не
будешь; а влюблённые прощают друг друга.
Вторую серию я, разумеется, не увидела. Мишка сразу же поднялся с
табуретки и через весь клуб «потащил» меня, как мешок с картошкой, за собой.
– Тебе тоже понравилось? – спросила его, светясь от небывалого счастья.
– Неплохой фильм, со смыслом. Я вот что подумал: раз служба так
меняет людей, то я тоже служить хочу. Только отец сказал, что нужно осень
ждать. Эх, поскорей бы!
– Согласна, – ответила я. – Только кто ходить за мной станет?
– Васькина очередь настала, а когда и его заберут, станет Катька, – мы
посмеялись.
– Ничего, – продолжала я, – завтра спрошу у Ленки, она расскажет, чем
кончилось.
Мама встретила нас у калитки. Мы молча вошли в дом. Старинные часы с
кукушкой пробили ровно десять.
9
Я легла и ещё долго не могла уснуть. Столько мыслей кружилось в
голове! Моё сердце отчаянно стучало! Я думала о фильме, семье, школе,
подружках, предстоящем замужестве. А потом все мои думы остановились
лишь на нём одном, я заснула. Во сне мне казалось, что это не фильм, а явь: что
это я, а не Любаша, провожаю и жду своего солдата и что мой солдат не Иван
Бровкин, а наш новый сосед Володя Снегирёв, тот парень, что каждое утро
оставляет букет из ромашек под моим окном.
____________________________________________________________
Довгань Кристина
Дом на берегу красного озера
Это произошло в городской библиотеке. Туда я пришла, чтобы сделать
домашнюю работу по истории, а для этого мне понадобилась книга о Великой
Отечественной войне. Подходя к стеллажам, я трогала корешки книг и случайно
наткнулась на книгу с зачеркнутым названием «Дом на берегу..». Остальные
два слова были закрашены черным фломастером. Автор книги тоже не был
указан. Я пролистала все страницы, их было немного. Я посмотрела на часы,
было всего 11.00, время позволяло прочитать небольшой рассказ, а домашнее
задание по истории я решила отложить на следующий день. Я приступила к
чтению.
С первой страницы я поняла, что книга о Великой Отечественной войне, о
молодой семье, которая жила недалеко от Сталинграда, в домике около озера.
Эта семья состояла из 3х человек, любимицей в семье была девочка Ира. Отец
Иры работал на заводе, мать была медсестрой, Ире было девять лет, она
ходила в сельскую школу. Жили не богато, но были счастливы.
Однажды придя со школы,, Ира увидела свою маму, сидящей на мостике
у озера, у мамы в руках было какое-то письмо. Она плакала и постоянно
повторяла:"Война! Проклятая война"!
К вечеру с работы пришел папа. Увидев грустное лицо жены и глаза,
наполненные слезами, он сразу понял, что пришла повестка на войну. Он
подошел к любимой и крепко обнял. А слезы, застывшие в глазах матери, снова
полились рекой. Ирочка тем временем стояла в маленьком тусклом коридорчике
и наблюдала за своими родителями. Это был их последний вечер, когда они
провели его всей семьей.
Утром в комнату Иры зашел папа, чтобы попрощаться. Он поцеловал
Ирочку в обе щеки, крепко обнял и вышел из комнаты, едва сдерживая слёзы.
Мама стояла на крылечке и вытирала слезы платочком. Ира выбежала на
крыльцо и громко ему крикнула на прощание: «Папочка! Родной мой! Мы
всегда будем тебя ждать в нашем домике у озера, только возвращайся скорее»!.
Папа повернулся, отправил воздушный поцелуй и продолжил свой путь. А Ира
и ее мама смотрели, как он их покидает.
Шло время. После ухода отца Иры на фронт прошло шесть месяцев. Раз в
месяц они получали от него письмо, из которого узнавали, что он жив, очень
скучает по своим любимым девочкам.
Жизнь становилась все тускней. Еды становилось меньше. Мама Иры
редко приходила домой, постоянно находясь на работе. Поэтому Ира начала
помогать по дому, при этом, не забывая об учебе. Иногда они с мамой ездили в
город за одеждой или новой едой. А случалось и так, что мама Иры сама ездила
в город на подработку. В такие дни Ира была сама не своя: одной было
страшно. По селу поползли слухи, что в Сталинграде не очень все спокойно. И
Ирочка боялась, что война может внезапно захватить город как раз в тот момент,
когда ее мама находилась в отъезде. Опасения Иры, к счастью, были напрасны:
мама каждый раз возвращалась домой, при встрече нежно обнимала, целовала в
щёку.
Летним днем мама Иры уехала снова в город, а Ира сидела дома и
перебирала свои книжки на полках, напевая себе под нос песню «Катюша».
Пение прекратилось, когда Ира услышала какой-то грохот, ей показалось, что
это недалеко от её дома. Она подошла к своему окну и пыталась разглядеть
причину этого грохота, но ничего не увидела. Тогда Ира пошла в другую
ближайшую комнату с другой стороны дома. На горизонте она увидела
мелькающую точку. Эта точка быстро двигалась к ее дому. Точка быстро
превратилась в человека, который словно дикий зверь бежал к ее дому. Вскоре
она поняла, кто это - ее друг Вовка. Она с ним училась в одном классе. Вовка
начал что-то кричать, но Ира не могла его услышать: снова что-то громко
прогремело. Теперь она поняла, что этот грохот был в начале поселка. Ира резко
побледнела и побежала к входной двери. В ее сознании мелькнула мысль о
войне.
В приоткрытую входную дверь, она уже видела, что Вовке осталось еще
немного добежать до её дома. Он что-то прокричал, но на этот раз Ира четко
услышала его слова :"Там фрицы"! За минуту всплыли слова мамы о этих
нелюдях: «Немцы - жестокие существа» , не люди, а именно существа.
Жестокие существа, для которых не существует слов милосердия".
Ира стояла у приоткрытой двери и ждала Вовку, вместе не так страшно.
Он не успел немножко до двери: над его головой что-то просвистело, и он упал.
Стало очень страшно, потому что Вовка больше не кричал, он не шевелился.
Ира закрыла своей ладошкой рот и увидела на вершине холма человека с
ружьем. Немец - промелькнуло у нее в голове. Она быстро закрыла за собою
дверь и спустилась в погреб, закрылась на засов. Там ждала ее подстилка и
запасы еды. Мама неоднократно говорила Ире, что это единственное место, где
можно спастись.
Проверив надежность замка на люке, она забилась в угол и притаилась.
Ира точно знала, что немец ее увидел и велика вероятность, что он придет за
ней. Немцы никого не щадят, даже детей. В этом она убедилась, когда увидела
падающего Вовку. Ира горько заплакала. Она вспомнила, как вот недавно они с
Вовкой вместе ходили гулять, качались на самодельных качелях. Вовка всегда
ее смешил, его озорной смех навсегда останется в памяти. Добрый и
смышленый ее друг, которого больше нет. В полной темноте Ира тихо плакала и
кусала губы.
Через несколько минут она услышала звук бьющегося стекла, сразу
поняла, что немец ее видел, поэтому рыскает по комнате, круша все на своем
пути.
Мама... Ире стало стыдно и страшно, что она не подумала о ней сразу.
Вдруг немцы пришли в город? Вдруг с ней что-то случилось? Но Ире отчаянно
хотелось верить, что с мамой все хорошо, и она сейчас в безопасности...
В этот момент по люку кто-то прошелся. Ира затаила дыхание. Ей
хотелось в этот момент исчезнуть, а потом, когда не прошенный гость уйдет,
снова появиться.
Ира старалась не выдать себя, но немец догадался, где запряталась
девочка. Он начал трясти люк на себя, но у него ничего не получалось - мешал
замок. Через секунду прозвучал выстрел в замочную скважину. Люк открылся.
Ира завопила. Она начала неистово и громко кричать. А немец к ней подбежал и
начал тянуть, вытащил из погреба. Но как только они вышли из дома, Ира
увидела возле озера толпу людей, её повели туда же. Там она увидела жителей
из своего посёлка и много немцев с автоматами. Дети от страха кричали и
плакали.
Фашист сильно толкнул Иру и она упала на землю. Она перекатилась на
левый бок и немного привстала. К ней подбежала женщина, которая кричала ее
имя. Ира не сразу поняла, что это была ее мама. Она была вся в разорванной
одежде и повсюду на её теле виднелись царапины. Мама опустилась на колени
и крепко обняла, поцеловала в лоб; она что-то говорила, но Ира не могла даже
сосредоточиться: мама сейчас рядом и обнимает ее.
Фашисты ехидно улыбались, что-то говорили на своём немецком, видимо,
они ждали приказа главного. Вскоре появился какой-то военный, люди затихли,
и даже мама от меня немного отстранилась, но мы все также держали друг друга
за руки, чтобы нас не разлучили друг от друга. Наверное, этот человек и был
главным. Он выглядел лучше остальных, но в такой же форме из полушерсти
серого цвета. Он что-то сказал солдатам, те оживились и направились к нам.
Первого подвели к озеру старика, грубо прижав автоматом к земле. Старик
что-то шептал о Родине, что возмездие будет. Фашист усмехался, приложил к
его затылку пистолет. Прозвучал выстрел. Вокруг все кричали. Этот крик был
настолько душераздирающий, что можно было смело оторвать себе уши, чтобы
его не слышать. Мама прижала голову Иры к своей груди. Фашисты по одному
приводили людей к озеру и расстреливали.
Ира повернула голову в сторону главного. Тот сказал: «Русиш швайн».
Что означало «русская свинья». Ира слышала эту фразу среди сверстников, они
друг другу рассказывали, как немцы называют русских.
В какой-то момент наступила пауза: главный решил перекурить.
В этот момент мама Ире приказала бежать к лесу. Фашист увидел беглянок и
побежал за ними. Ира бежала впереди своей мамы, и уже почти добежала до
леса, но вдруг сзади послышался выстрел. Ира краем глаза увидела, как мама
упала, и повернула обратно. Ира плакала, ее губы дрожали.
Ира увидела кровоточащую рану на спине. Ее мама тяжело дышала и трогала
лицо своей дочери. Фашист почему-то не стрелял, только улыбался. Вскоре он
схватил Иру и потащил к озеру, где осталось в живых несколько человек. Им
приказали сбросить всех убитых в озеро, от человеческой крови оно в один миг
стало красным. От увиденного сердце сжалось, появилась злость.
Немец кинул девочку на берег, Ира вскрикнула от боли, но смогла немного
приподняться на коленях. На ее лице была размыта грязь вместе с ее слезами. С
ужасом посмотрела на немца, который уже держал в руке ружье, из которого
убил ее мать, и сказала:"Вы не люди! И не звери! Вы чудовища!"
Ира нервно сглотнула, но смотрела твердо и серьезно на немца, даже не
испугавшись. Солдат поднял ружье и выстрелил…
В продолжении рассказывалось, как немцы покинули тот поселок, как
погиб отец Иры в Сталинградской битве, даже не узнав о том, что на небесах
уже ждет его семья.
Дочитав, я закрыла книгу. Из моих глаз текли слезы. Настолько меня это
история тронула. И решила дописать название, получилось «Дом на берегу
красного озера». Я вернула книгу на полку. И вышла из библиотеки. С тех пор
мне навсегда запомнилась грустная история о девочке Ире и ее семье. И их
история доказывает мои слова, что война – это ужасное время, а немцы остались
для меня злодеями. А как хотелось верить в то, что среди них есть Люди.
__________________________________________________________________
Сидоренко Арина
Сделал дело — гуляй смело
Это было воскресенье. На часах был полдень. Я сидел на диване, ел
яблоко, в это время моя семья дружно собиралась в зоопарк. Мама заплетала
Настёне косички, а она ,довольная, показывала мне язык. Всё утро сестренка
меня дразнила. Моё настроение было хуже некуда: всю неделю я ожидал
этой поездки, но сегодня она не состоится, поэтому Настя продолжала меня
подначивать. Отец пригрозил Насте и убрал билеты в сумку.
Присмотревшись, я понял, что билетов действительно всего три, и моя
надежда умерла окончательно - они поедут без меня.
Вам, наверное, интересно узнать, почему ? А всё весьма просто. Во
вторник у нас в школе была контрольная по географии .Собираясь в школу, я
пообещал родителям написать ее хорошо. Но что-то пошло не так,я думаю,
что во всем виноват мой любимый футбол. Поймите, не мог я пропустить
дворовый матч по футболу. Как я мог учить эту вашу географию, когда
Славик во дворе горлопанил: «Витька, ну выходи уже!». Я думаю, что вы
должны меня понять, на кону стояло звание лучшей команды нашего посёлка.
Да я бы на весь Соколов прославился! Конечно, если бы мы выиграли, но
этому не суждено было сбыться. Матч мы проиграли из-за вратаря, да и
контрольную я написал на два. Я понимал, что теперь меня в зоопарк не
возьмут, но это хорошая возможность побаловаться. Ведь во всем надо искать
свои плюсы, верно?
Я устал наблюдать за семьёй и слушать насмешки сестры, поэтому
решил спуститься вниз и найти Муську. Муся - это наша кошка, она очень
толстая , но я всё равно ее очень люблю. Это моя мама ее откормила.
Возможно, поэтому Муся такая ленивая, но зато она очень ласковая.
Я шёл по первому этажу и высматривал чёрную шерстяную фигуру.
Мой взгляд привлёк приоткрытый шкаф под лестницей, он был встроен в
стену, его дверца была неплотно закрыта. Каждый раз, когда я проходил мимо
, у меня появлялось желание туда заглянуть. И вот этот момент настал. Я не
знал, что там находится: мы пару месяцев назад переехали сюда, чтобы жить
поближе к папиной работе.
Моё предчувствие никогда меня не подводило, и я был полностью
уверен, что кошка была там. Я резко распахнул дверцы и воскликнул:
«Попалась, шерстяная!». Но Муси я не обнаружил. «Спряталась», — подумал
я, но раздвинув одежду, понял, что Муськи в шкафу, действительно, нет. Мой
взгляд остановился на странной золотистой ручке, которая находилась в углу
шкафа. В этот момент я вспомнил про платяной шкаф из произведения
«Хроники Нарнии». А может про меня тоже напишут книжки? Эта мысль
засела у меня в голове и не давала покоя. Я дёрнул за ручку, она оторвалась, и
остался только торчащий штырь. Я потянул за него, и, наконец, маленькая
дверца открылась. Мне в глаза полетела пыль. Ничего не было видно, стало
страшно. Я взял фонарик у папы в ящике с инструментами и отправился на
исследование, прикрыв за собой шкаф. В нём было очень тесно, но лезть в
потайную комнату мне пока не очень хотелось. Вдалеке я увидел среди
паутины странный объект, он был накрыт плотной простыней. Справа стоял
большой стол с кипой бумаг, чертежей и книг. На нем была пыль и стружка от
карандаша. На полу валялись какие-то гайки, а на потолке висела одинокая
лампочка. Я с трудом пролез через маленький и узкий проход. На полу
прополз мохнатый паук, я сделал несколько шагов от него и, оступившись,
больно ударился головой о стенку. Вдруг замигал свет, кажется, я случайно
щёлкнул выключатель. Теперь я мог осмотреть помещение полностью. Тот
объект, про который я говорил, занимал полкомнаты. Он был накрыт тканью,
и я был уверен, что это большое зеркало. Я оглядел чертежи с заголовками:
«Машина времени», «Портал для перемещения во времени, «Чертеж машины
№6». Я немедля скинул вуаль, и каково же было мое удивление, когда вместо
своего отражения я увидел нечто похожее на огромный портал. «Неужели она
,действительно, существует? Таинственная машина времени!» —мысленно
восхитился я и стал искать пульт управления.
Вы думаете я глупый и книжки не читал? Я знал, что обычно сюжет
книг, где есть машина времени, заканчивается плохо. Начинается смещение
временных континуумов и остальной ерунды. И вот я уже хотел развернуться
и пойти дальше искать Мусю, как вдруг наступило просветление в моей
голове и я подумал: «А что если вернуться в тот самый вторник и на ту
самую контрольную? Действительно, тогда я смогу всё наладить.
На боковой панели находилась кнопка красного цвета, которая сразу
привлекала внимание. Недолго думая, я ткнул на нее пальцем. Вдруг меня
будто ударило током, по всему телу прошел заряд странной легкости и
бодрости. Передо мной в портале открылось пространство, стену стало не
видно, лишь комнату в противоположном отражении. Я остановился перед
входом в портал, глубоко вдохнул. В путь! Я быстро: одна нога там и обратно,
мигом… мне незачем переживать. Пытаясь подбодрить себя, я шагнул в
неизвестность. У меня помутнело в глазах, и вот я в прошлом. Но для начала
мне было необходимо проверить, так ли это на самом деле? Когда я вылез из
мастерской, на люке еще красовалась золотистая ручка. Посмотрев в
календарь я осознал, что сегодня понедельник и у меня есть ровно сутки,
чтобы качественно подготовиться и исправить свою двойку.
Я резво поднялся по лестнице на второй этаж, сразу уселся за
письменный стол, достал учебник, уткнувшись в него чуть ли не носом.
Мама услышала мой громкий топот по лестнице и поднялась следом.
Стоя в дверном проеме, она с усмешкой спросила:
—Витя, чего это ты за ум взялся?
—Я…Да так! В зоопарк уж больно хочется.
Я почесал затылок, и мои губы расплылись в неловкой улыбке. Мама
улыбнулась и вышла из комнаты.
Во дворе кричали ребята, они настойчиво звали меня гулять, но я
заткнул уши и продолжил читать. Ребята начали кричать громче. Выглянув в
окно, я крикнул в ответ:»Не могу, ребята, уроки!» Мне было неловко, я
думал, что они меня не поймут или засмеют. Но на удивление они
понимающе пожали плечами и разошлись. Позднее я узнаю, что игру
перенесли. «Как же все просто решилось.» — подумал я про себя и засмеялся
над самим собой.
Я учил географию весь день и под вечер был уверен в своих силах.
Наконец, со спокойной душой я уснул…
Домой я вернулся в час дня. Я с улыбкой до ушей зашел домой и с
гордостью показал отцу дневник. На страничке красовалась ярко-красная
заветная пятерка. Я всё же этого добился и теперь, стоя около машины
времени, в шаге от настоящего, я понял, что с самого начала я мог
подготовиться к контрольной, а потом уже заниматься своим любимым
футболом. Сделав шаг в портал, я довольно улыбнулся. Вновь это комната, но
теперь ручка оторвана. Я аккуратно вылез из шкафа, почти на цыпочках
пробрался в комнату. Я услышал голос мамы и вздрогнул от неожиданности.
Она спросила:» Витя, ну и где ты пропадаешь? Ты в зоопарк идешь в конце
концов?»
— Зоопарк?
— Ты забыл? — спросила мама и сложила руки на груди.
— Никак нет, мамочка! — воскликнул я и побежал собираться. Наконец-то я
увижу разных животных, больше всего я хочу увидеть медведя.
Сегодня я понял, что путешествие во времени было не зря.Теперь я
знаю, что надо было с самого начала всё выучить. А если бы не машина
времени?...
Правильно мама говорит: «Сделал дело — гуляй смело».
_______________________________________________
Захарова Светлана
МАМА СОЛДАТА.
Мама солдата ночью не уснет,
Вновь и вновь будет шептать молитвы:
Вот уже месяц не звонит сынок,
Только б уберег ангел-хранитель.
Только бы вернулся он живым,
Многого от жизни ей не нужно.
Важно знать, что больше рядом с ним
Нет войны, жестокого безумства.
Вспомнит ненароком как шалил,
А потом украдкой улыбался.
Как впервые двойку получил,
И в глаза ей посмотреть боялся.
Как подростком пробовал курить,
Наказания, ссоры и скандалы.
Как сыночек начинал взрослеть
Становился умным, сильным, храбрым.
Совсем неважно сколько прошло лет,
Пусть давно то время пролетело.
Она в памяти мальчишкой озорным
Его навсегда запечатлела.
Она б сейчас полжизни отдала,
Чтобы он сказал ей улыбаясь:
Мамочка, закончилась война.
Сегодня ночью поезд. Возвращаюсь.
________________________________________________
Лыженкова Анастасия
Я люблю свою Родину
Я люблю свою Родину
Без условной пометки «вроде бы»,
Без стыда за ошибки нации,
Не меняя гражданство по акции
Магазинов, с эмблемой фирменной.
Не считаю борьбу проигранной
За свободу и счастье в будущем.
Вижу мир красивым и кружащим
В ярком вальсе грядущей юности,
Или просто в спокойной будности.
Я кричу, что люблю свою Родину
Без условной пометки «вроде бы».
________________________________________________
Хохлов Кирилл
Мой прадед – участник и победитель Великой Отечественной войны
Великая Отечественная война - один из самых трагичных периодов в истории нашей
Родины, она унесла жизни миллионов людей. Наверное, не осталось и семьи, которая не была
бы задета этой кровопролитной войной. С каждым днём становится всё меньше и меньше
свидетелей тех дней. Пока живы ветераны и труженики тыла, их знают и помнят, но многих
уже нет с нами.
Я хочу рассказать об одном человеке, которого уже давно нет в живых, но он с нами
благодаря памяти, потому что он оставил свой след в жизни, как и многие другие, и, пока мы
помним о них, «они живы», когда память умрёт - их не станет окончательно, мы потеряем
часть своей истории, часть себя.
Зовут этого человека Хохлов Афанасий Григорьевич, это отец моего деда, дед моего
отца и наш с братом прадед, он для нас - герой. Наш прадед- участник Великой Отечественной
войны. Всех подробностей мы не знаем. Свой рассказ я написал на основе воспоминаний деда
и отца. По моему убеждению, человек, который был на войне, не очень хотел даже своим
близким рассказывать об этом. Афанасий Григорьевич был не исключением. Великая
Отечественная война ещё раз подтвердила, что решающей силой истории и главным творцом
победы в войне является народ. Она убедительно показала, что сила народа в его единении,
его духовной сплочённости.
Родился прадед в 1922 году в деревне Хлопово Арсеньевского района Тульской
области, играл на аккордеоне и красиво пел, мы не будем останавливаться на его молодости, к
тому же плохо её знаем. В 18 лет был призван в армию. Отслужив 1год, в 1941 году был
направлен на службу в Кремлёвские войска. Каким был первый день войны для него - мы не
знаем, наверное, как и для всех – неожиданным. Чего только не пришлось испытать прадеду в
1941 году. Дедушка нашему папе рассказывал, что Афанасий Григорьевич попал в личную
охрану Л.П. Берии, заместителя Председателя Совета народных комиссаров.
С первых дней Великой Отечественной войны «Кремлёвский полк» защищал Кремль от
налётов немецкой авиации. С 25 июня 1941 года по приказу коменданта полк перешёл на
усиленную охрану и оборону объектов. На кремлёвской стене было установлено
круглосуточное дежурство боевых расчётов. В связи с переходом на усиленный режим
несения службы, полк был развернут как боевая единица по штатам военного времени и
включён в состав действующих войск, наш прадедушка прослужил в нём с 1941-1945 год,
дослужился до старшего лейтенанта, был ранен.
Как прадедушка нёс свою службу, сколько ему пришлось пережить боли, остается
только догадываться. Но мы точно знаем, что он не сдавался. В 1945 году прадедушка погиб.
Да, другими были те люди, сильными телом и духом. Стояли они, стояла и наша держава.
Очень жаль, что наши прадеды не дожили до наших дней, а их рассказы доходят до нас не от
них самих, а от родных и близких. Мы очень гордимся ими, и пусть память о Великой
Отечественной войне будет жить вечно в сердцах людей. Победа в Великой Отечественной
войне – подвиг и слава нашего народа. День Победы остаётся неизменным, всеми любимым –
пусть скорбным, но в тоже время светлым и дорогим праздником. Мы должны помнить
людей, которые подарили мир огромной стране.
Мы, молодое поколение, должны научиться ценить мирную жизнь, ведь именно за неё
бились на войне наши прадеды, каждый день мира оплачен двадцатью семью миллионами
жизней советских людей!
Мы гордимся, что наш прадедушка - Хохлов Афанасий Григорьевич - внёс свой вклад в
Победу в Великой Отечественной войне, его подвиг бессмертен, его имя вечно. Он проливал
кровь за наше безоблачное настоящее и будущее. Мы с братом - продолжатели фамилии
Хохловых, продолжатели рода. Мы не имеем права забывать наших предков, и мы должны
быть благодарны им за их мужество и отвагу, за храбрость и доблесть! Наш прадедушка,
сражаясь с врагом, хотел, чтобы его дети, внуки и мы, его правнуки, жили в будущем под
мирным небом. Каждый год 9 мая мы ходим на парад с фотографией прадеда в Бессмертном
полку…
_________________________________________
Хвастунова Дарья
Лучшая подруга Таня
Она просто жила в родном городе в самое
трудное время.
Ю. Яковлев
Блокада Ленинграда была очень тяжелым и страшным событием во время Великой
Отечественной войны. Огромный город оказался во вражеском кольце. Внутри кольца
остались не только защитники Ленинграда, но и старики, женщины, дети. Люди
умирали от холода, от боли, от страха, и, самое ужасное, от голода.
О трудностях блокадной жизни рассказали многие поэты и писатели. Мне особенно
запомнился рассказ Ю. Яковлева «Девочки с Васильевского острова».
Рассказ ведётся от имени ленинградской школьницы Вали Зайцевой. Она считает себя
подругой Тани Савичевой, хотя та жила ещё до рождения Вали. Я удивилась, как
можно дружить с человеком, которого нет. Но Валя доказывает, что можно. Это
особенная дружба. Её можно назвать дружбой-памятью.
Таня Савичева – девочка, у которой война отняла всю семью. Её родные умерли
от голода во время блокады. Об этом Таня писала в своём дневнике, известном теперь
во всём мире. Одиннадцатилетняя Таня так ослабела, что даже эвакуация её не спасла.
«Дорога, названная Дорогой жизни, не смогла подарить Тане жизнь».
Валя Зайцева всё о ней знает: где жила (обе они с Васильевского острова, их
дома рядом), как училась, о чём мечтала. Таня любила играть в учительницу и хотела
ей стать. Ещё она была певуньей и немного заикалась. Для Вали она живая.
Валя наизусть знает дневник Тани. Она пишет Таниным почерком на бетонных плитах
памятника погибшим ленинградским детям, переживая трагедию вместе с ними. Она
не хочет забывать об этом. И нельзя забывать.
Произведение Ю. Яковлева произвело на меня грустное впечатление, потому что
взрослые и дети умирали от голода. Нам сейчас это трудно представить. Мне стало
страшно от ужасов войны. Как же трудно в войну людям! Во время блокады 650 тысяч
человек погибли от голода. Но город выстоял!
«Может быть, фашисты потому и не вошли в Ленинград, что в нем жила Таня
Савичева и жили еще много других девчонок и мальчишек, которые так навсегда и
остались в своем времени».
Произведение Ю. Яковлева помогло мне представить, как тяжело было всем во время
войны. Еще рассказ «Девочки с Васильевского острова» учит хранить память о
погибших.
____________________________________________________
Рудюков Денис
Струна
Терпение России напоминает однажды порванную струну надежды и веры в лучшее
будущее, которая рвется и больно бьет в лицо и по рукам тех, кто ищет предел ее напряжения. И
тот, кто получит рваным концом струны по заслугам, конечно, выбросит эту струну и найдет себе
другую.
Величия в истории России достоин тот, кто из порванных надежд народа заново, своим
жарким самопожертвованием расплавит металл, из которой была сделана эта струна, заставит
покаяться отрекшийся от своего Бога народ. И отольет из него в своем сердце То, за что сотни
миллионов людей будут готовы также беззаветно, как и их лидер, отдать жизни.
И сделано Это будет, как всегда, под звуки молитвы, звуки скорбной песни о тех, кто не
увидел очередное Это, блистающее в глазах выживших.
И снова Это нечто будет бесконечно растягиваться, терять свою национальную форму,
идентичность. И, в конце концов, потеряет окончательно узнаваемые черты. И снова станет
струной, которая, натягиваясь, будет все громче и громче кричать о своей боли. До тех бор, пока
тот, кто ее натягивает, не получит ее рваным концом по своим корыстным, гнусным, костистым,
циничным и безжалостным рукам.
И замолкнет... в ожидании нового Творца, который подарит надежде России еще одну
жизнь, длиною в сотню лет. Именно столько живет струна русского терпения...
И пока мир будет наблюдать за этой безмолвной симфонией, из глубин души русского
народа начнет прорастать новое сознание. Сначала робкое и неуверенное, оно будет постепенно
окрепнуть, как росток, пробивающийся сквозь асфальт. И каждый его новый листок станет
символом возрождения надежды. Этот росток будет напоминать о том, что великое не
заканчивается одной порванной струной, а продолжается в тысячах поколений, готовых вновь и
вновь верить и созидать.
Возможно, новые творцы, которые возьмут на себя эту ответственную миссию, будут
выходить из самых неожиданных мест. Они не будут окружены ореолом славы или власти с самого
начала, их путь будет сложен и тернист. Но именно в этом испытании они обретут душевную
стойкость и мудрость, способную переплавить металл разочарований в светлую мечту о будущем.
И хотя их имена могут оставаться неизвестными, их дела отразятся в глазах жаждущих.
А когда боль утихнет и струна ангельским гласом затрепещет в руках нового Маэстро,
начнется новая симфония — мелодия надежды, любви и веры. Она будет звучать в сердцах народа,
вдохновляя его на подвиги, на созидание и преодоление. Станет ли она гимном к великому или
тихой песнью утешения — зависит от каждого, кто будет слушать этот зов и отвечать на него
своим трепетным восхождением.
Но с каждой новой нотой, с каждым ударом сердца, история России будет вписываться в
никогда не заканчивающуюся мелодию человеческой судьбы, где терпение — всего лишь одна из
струн, висящих на исконно русском музыкальном инструменте. Звуки эти запишутся на носителях
– людских душах. И, возможно, именно это терпение и позволяет ей вновь и вновь восставать из
пепла, находя формы, которые отражают ее непреклонный дух и стремление к обновлению.
А что же те, кто говорит, что у России нет ничего своего? Что все то великое, чем мы
живем, о чем слышал и думал в детстве даже самый отпетый хулиган, чем дышали все мы –
плагиат. Берегитесь. Это и есть самые настоящие негодяи, достойные лишь забвения. Жизнь
человека – это радость дыхания. Жизнь народа – это радость говорить. Тот, кто лишает человека
жизни – убийца человека. Тот, кто лишает народ радости говорить – убийца народа.
Отнимите у России отнять радость говорить, и она умрет, умрет и любой другой народ. Нам
все в мире говорят, от перуанцев до японцев – русский язык самый мелодичный, самый
универсальный, самый трудный, самый выразительный, самый эмоциональный, самый душевный.
Как же такой язык мог сотворить народ рабов и крепостных? Это язык свободных людей, среди
которых наряду с генералиссимусом Пушкиным, осветившим путь к процветанию русской
культуры, стоят ее генералы и маршалы, адмиралы и полководцы – те, кто на долю секунды и все
меньше с каждым поколением задерживается в юных глазах с каждым годом. Вместе с ними –
юные матросы и рядовые и их командиры-учителя.
Некто, натягивающий струну, ускоряющий бег страниц, не понимает, что юность рядовых
русской культуры, лишенная властной руки командира учителя, однажды вынесет силами своей
подсознательной, генетической памяти этого наглеца вон. Взбунтуется в среде ядовитых
противоречий юный разум и вернется к истокам, отыщет своих командиров. Убьют их в памяти
народной, вычеркнут? Станут сами командирами, сохранив уроки в бессмертной памяти.
Уже стало давно известной истиной – любое общество стремится к самоорганизации.
Пытаясь лишить рядовые русские умы, озабоченные искусственными бытовыми заботами,
командиров, они дают нам возможность выбрать нам самим своих полководцев, руководствуясь
памятью генов. Собрать свою армию.
А гены говорят – вот оно, родное. Оно мое.
Вот они, родные берега. Здравствуйте.
Вот она, родная тундра. Я к тебе вернулся.
Вот они, родные горы. Кланяюсь вам.
Вот оно, родное море. Тебя обниму.
Вот оно, родное село. Оно мое.
Вот она, родная улица. Тебе поклонюсь.
Вот она, родная семья. Тебе улыбнусь.
Вот она, любимая моя. К тебе вернулся.
Тебя обниму. Вот она, Россия.
_________________________________________
Некрасов Павел
Подвиг ленинградцев
Подвиг героев-бесценен;
Подвиг героев – бессмертен;
Подвиг героев – неповторим;
Подвиг героев помнит земля Ленинграда.
В эпоху войны сомкнулось кольцо
Вокруг Ленинграда
Враг хотел запугать ленинградцев
Но Ленинград не хотел фашистам сдаваться.
Помнят еще герои блокады Ленинграда
Те дни обороны и прорывы блокады Ленинграда
Те дни, в которые подвиг носили они:
Педагоги, библиотекари и врачи.
Помнят земли Ленинграда
Как они были омыты кровью
Невинных детей, рожденных в Ленинграде
И мирных жителей, оказавшихся в сомкнутом Ленинграде.
Помнит героев вся наша страна
И город-герой помнит о том
Как разомкнулось кольцо блокады
Благодаря подвигам героев обороны блокады Ленинграда
И пусть мало живых в настоящее время
Тех, кто испытал на себе ужас войны
Мы гордимся всеми жителями блокады Ленинрада
Что врагу город не отдали они.
Мы память героев почтим минутой молчания
И свечи на Пискаревском кладбище мы зажжем
И пусть немного осталось героев блокады Ленинграда
Мы им честь и хвалу воздаем.
О, подрастающее поколение, гордитесь
Страной и городом тем, в котором живем
Не дадим врагу стереть памятные дни блокады Ленинграда
Город-герой Санкт-Петербург-Петроград-Ленинград
не был даже в ту пору сломлен.
Нам нужно знать историю свою,
И вечно память и правду о ней в сердце и книгах хранить,
И нужно нам это в первую очередь молодым и живым,
Мы подвиг ленинградцев опорочить и исказить никому не дадим!
- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Работы участников
- Просмотров: 95
Ланговая Анастасия
Василий Петрович Бухтеев
Прошло много лет, но Память о войне не уходит из сердца, бередят душу горькие
воспоминания о погибших, дедах и отцах. Погибли настоящие герои, люди высокого
достоинства и чести, погибли, защищая родную землю.
Четыре года, опаленные пламенем войны, сорок семь месяцев, проведённых в тягостном
ожидании, тысяча четыреста восемнадцать дней и ночей страданий, боли, страха и
смертей. Таков календарь Великой Отечественной войны, календарь, исчисление которого
ведётся не по месяцам и дням, а по минутам, которые приближают к победе, по жизням
солдат, пожертвовавших собой ради Родины, ради своего народа, ради нашего будущего.
Эта война затронула каждую семью, каждого человека. К сожалению, сейчас осталось
совсем мало участников Великой Отечественной войны, тех кто не жалея жизни воевал за
наше мирное будущее. Поэтому мы должны, мы обязаны помнить всех, кто участвовал в
этой страшной войне. С раннего детства мы чтим память героям, защитникам нашей
Родины, со школьной скамьи мы изучаем период Великой Отечественной войны более
подробно, с каждым годом открывая для себя что-то новое. Но иногда, на страницах
истории Великой Отечественной Войны появляются новые имена, ранее не известные
никому.
Василий Петрович Бухтеев родился в 1914 году в деревне Ново, Московской области.
С детства Бухтеев увлекался авиацией и именно поэтому в период с 1935 по 1937 год он
прошел обучение в Военном Морском авиационном училище им. Товарища Сталина в
городе Ейск.6 ноября 1937 года Василий Петрович закончил свое обучение в звании
младшего лейтенанта и стал пилотом 8-ой авиаэскадрильи ВВС.
1939 год –начало Второй Мировой Войны. Постепенно весь мир погружался в боевые
действия и именно поэтому Василий Петрович Бухтеев уже участник боевых действий в
Монгольской Народной Республике. За проявленную смекалку и смелость в период
боевых действий на территории Монголии Василий Петрович получает повышение и с
16 сентября 1940 года он старший лейтенант, а также командир звена 94-й истребительной
авиационной эскадрильи. За штурвалом самолета он чувствовал себя настоящим
летчиком.
В 1941 Василий Петрович переброшен под Ленинград для защиты города. С 14 июня он
заместитель командира. К сентябрю 1941 года за боевые заслуги Василий Бухтеев имел
уже две правительственные награды: орден Красного Знамени и орден Красной Звезды.
По данным о воздушных боях на 14 сентября этого же года известно, что самолет МИГ-3,
входящий в 61-ую истребительно-авиационную бригаду Краснознаменного Балтийского
флота, к началу войны Краснознаменный Балтийский флот представлял собой силу,
способную в создавшейся невероятно сложной обстановке прикрыть подходы к
Ленинграду с моря и вести активные боевые действия в Балтийском море. Развернувшееся
в предвоенные годы строительство военно-морских сил позволило значительно пополнить
флот современными боевыми кораблями и морскими самолетами новых типов вылетел
для прикрытия войск в районе Пулковских высот и был сбит в неравном бою с группой
фашистских самолетов. Пуля прошла пилота насквозь, и он погиб прямо в воздухе.
Великая Отечественная война стала третьей войной в жизни молодого лётчика. К
сентябрю 1941 года за боевые заслуги Василий Бухтеев имел уже две правительственные
награды: орден Красного Знамени и медаль «За отвагу». Ко второму ордену Красного
знамени он был представлен посмертно, сбив в своём последнем групповом воздушном
бою в небе над Ленинградом пять самолётов противника. На момент гибели ему было
всего 27 лет.
28 апреля 2018 года, во время проведения строительных работ неподалеку от комплекса
"Экспофорум" были обнаружены обломки советского воздушного судна, а так же останки
пилота. Сразу после обнаружения находки на строительную площадку прибыли сапёры и
поисковики. Местность проверили на наличие взрывоопасных предметов ( в земле могли
остаться неразорвавшиеся боеприпасы), после чего с двухметровой глубины волонтёры из
поисковых отрядов «Высота» (руководитель Андрей Пименов) и ОСП «Крылья Родины»
(руководитель Виктор Соболев) поднимали и очищали от грунта фрагменты высотного
истребителя. Семьдесят с лишним лет назад боевая машина «МиГ-3» от удара о землю
превратилась в груду железа. Когда откапывали кабину пилота, под бронеспинкой
заметили тело лётчика. Глина, препятствующая проникновению кислорода, сохранила его
и фрагменты машины довольно неплохо. При визуальном осмотре было установлено, что
самолет вошёл в землю под углом около 70-90 градусов. После чего представители АО «
Строительный трест» предоставили экскаватор для окапывания обломков самолета. Через
2,5 часа в глубине около 3.х метров были обнаружены обломки кабины истребителя, в
которых находились тело погибшего летчика. На теле летчика был одет парашют ПЛ- 3,
поясной командирский ремень с пистолетом ТТ 1936 года , в кобуре . Сам летчик был
одет в черные суконные флотские брюки и морской командирский китель темно- синего
цвета, образца 1934 года.
В левом внутреннем нагрудном кармане находились следующие документы:
- Партийный билет на имя Бухтеева Василия Петровича, 1914г.р., члена партии с декабря
1939 года, выданный политотделом 10-ой авиационной бригады Краснознаменного
Балтийского флота.
- Орденская книжка № 045084 , выданная также на Бухтеева В.П.
- Проездной билет к Орденской книжке
- Отпускной билет № 10-2204, командировочное предписание, справка о прохождении
лечения в Таллинском в военно-морском госпитале.
- В левом нагрудном кармане находилось удостоверение командного состава флота,
пробитое осколком.
В правом кармане брюк находились бумажные купюры в свернутом виде, общей суммы
324 рубля, а также монеты достоинством 5,10,15 и 20 копеек. В левом кармане брюк
находился компас, носовой платок с вышивкой в виде цветка и расческа.
На левом нагрудном кармане кителя на винтовом креплении раннего образца был
закреплен Орден Боевого Красного Знамени. Рядом с останками так же были обнаружены
личные документы портмоне ,высотомер и оружие пилота.
Чуть позже было установлено, что данные останки принадлежат заместителю командира
эскадрильи старшему лейтенанту Бухтееву Василию Петровичу, летчику 5-го
истребительного полка 61-й авиабригады ВВС, москвичу, награждённому Орденом
Красного Знамени. На место проведения работ прибыла группа по разминированию, а
также поисковики из отрядов «Крылья Родины» и «Высота». Найденный самолёт оказался
истребителем Миг-3, построенным в июне 1941 года. В сентябре того же года воздушное
судно было сбито и упало в районе Пулковских высот.
28 мая 2018 года состоялась траурная церемония захоронения, которая состоялась на
территории парковки в двух километрах от выставочного центра «Экспофорум» в
Пушкинском районе Санкт- Петербурга. По желанию активистов города Пушкина и
родственников племянника Николая Ивановича останки летчика были захоронены на
месте падения самолета. Здесь же покоятся и обломки его боевой машины. Более близких
родственников Василия Петровича найти не удалось. Его жена и сын умерли. Личные
вещи Бухтеева Василия Петровича поисковики передали в историко–литературный музей
города Пушкина. По месту захоронения Василия Петровича Бухтеева был установлен
мемориал. Сегодня могила Василия Петровича Бухтеева объявлена воинским
захоронением, за ней ухаживаем мы «Юные музееведы» школы №407 им. В.П. Бухтеева.
В традициях нашего народа всегда ценились такие качества как: мужество, долг,
преданность Родине и все эти качества я увидела у летчика Великой Отечественной войны
Василия Петровича Бухтеева. О героической жизни летчика можно снимать фильмы,
писать книги. Но вряд ли в них можно передать всё, что довелось испытать, выразить
боль, которую пережил солдат на войне. Проходят годы и десятилетия, но навсегда
останется в памяти людей ветераны, как символ беспримерного мужества и силы духа
нашего народа.
________________________________________________________________
Карабут Марина
ЭНЕРГИЯ ЖИЗНИ
Поведаю я вам историю простую. Как мираж, увидела сюжет я сей в лесу.
Закрой глаза, для пущего эффекта. Пусть голос мой ведет тебя…
Танцует девушка на поляне, усеянной яркими цветами. Могучие деревья
скрывают ее нежный облик. Журчит прозрачная река, шумит листва, щебечут птицы
на ветках с плодами, жужжат в молодой зеленой траве пчелы. Олени, косули, белки
и другие животные отдыхают в теньке, наблюдая умиротворяющий танец. Даже
волки смирно лежат возле зайцев, забыв о вражде.
Танцует девушка все задорней. С каждым взмахом руки, каждым вдохом
дарит миру чистый поток. Самой жизни она хранитель, Природой ее называют.
Танец свой продолжая, девушка закружилась юлой. Подпрыгнула, скользя по
мягкой траве, побежала. Еще прыжок, но вдруг ногу что-то укололо. Оступившись,
девушка открыла свои глаза.
Присев, в траве она нащупала жестяную банку. Удивилась Природа, ведь
раньше такого не видала. От прикосновения та начала ржаветь, пока совсем не
рассыпалась. Ближе к реке подошла, окунула свои босые ноги в прохладную воду.
Река, как и раньше, пленила сознанье. Но рыб стало меньше и раков не видно.
Цветное пятно по воде проплыло, а с ним и мертвая рыба. Скатилась слеза по юной
щеке и в речку упала. Вмиг рыба вернулась и вода посветлела.
Повернулась к фруктовым деревьям, заметила, что их стало меньше, и
некоторые звери куда-то ушли. Кусты, где весело резвились птицы, тоже исчезли.
Тише стало на волшебной поляне. Ухватила девушка свои бусы и сорвала с шеи.
Покатились они и с шумом упали в траву. Выросли деревья молодые да кусты с
сочными ягодами.
Улыбнулась девушка, встала средь цветов. Услышав музыку пространства,
продолжила танцевать. Она закружилась, улыбаясь. Льется свет во все концы. С
каждым шагом ее сердце наполняется музыкой вселенной. Поддавшись чистым
эмоциям, она запела. Птицы вторили ее песне, казалось, вся поляна объята музыкой
и весельем.
Танец становился все быстрее, а голос все сильнее. Даже бабочки начали
подтанцовывать. Незаметно, музыка стала грустной, предвещая неприятности. Но
Природа так увлеклась, что даже не заметила изменения в пространстве.
Сделав вдох, девушка почувствовала нехватку воздуха, пыталась вдохнуть
снова и снова, но так и не смогла. Она оступилась и упала. Ее ноги запутались в
целлофане. От падения нежное тело исцарапало пластмассой, вокруг появились
жестяные банки. Горы стекла блестели вместо прекрасных цветов. Она подползла к
реке, сейчас там бежала грязная, непригодная для питья вода. Огляделась вокруг и
ее сердце дрогнуло, вместо деревьев – одни пеньки, тишина и только ветер гудит на
просторе. Превозмогая боль, Природа попыталась встать, но силы покидали ее. Как
будто кто-то высасывает всю кровь из хрупкого тела. Она зарыдала, вслушиваясь в
пульсирующую боль пространства. Попытки вернуть растения и животных только
сильнее выматывали ее. Горы мусора разрастались на поляне, закапывая под собой
все живое. Со временем рядом проложили скоростную дорогу.
Даже сейчас Природа там и борется за нас, с любовью в сердце она отдает
энергию жизни. Открой душу и посмотри вокруг.
__________________________________________________________________
Соболев Дмитрий
Великая
Бескрайние степи, густые поля,
Что нет в целом мире красивей –
Всё это великая наша земля,
Всё это зовётся Россией!
И все испытанья во все времена
С достоинством ты выносила,
Могучая наша большая страна,
Хранимая небом Россия!
Пройдут поколенья, минуют года,
А ты будешь только лишь краше…
Ничто не сравнится с тобой никогда,
Великая Родина наша!
____________________________________________________________
Исаева Мария
ДЕВЯТЬ ТЫСЯЧНИКОВ И ПОТОП
Это будет рассказ по горячим следам, точнее по горячим эмоциям. Возможно,
он выйдет не очень детальным и последовательным, но точно – очень ярким и
живым.
Два дня назад я вернулась с Южного Урала. Я провела в горах и на пути к ним
семнадцать дней. Это был мой первый большой тур, который я самостоятельно
спланировала от начала и до конца. Каждую заправку, каждую стоянку, каждый
подъём в гору. Я отправилась в Башкирию по зову Уральского барса. Уральский
Барс – это проект регионального отделения Русского географического общества,
который призывает покорить семь тысячников Южного Урала и пройти по Большой
Южноуральской тропе. В этом году я нацелилась на прохождение первого этапа
проекта – «7 вершин» (правда, изначально я решила взять все восемь).
Каждая гора в отдельности, казалось бы, не представляет сама по себе большой
сложности, однако при планировании маршрута целиком возникает множество
нюансов. Тыкая на Яндекс.Картах на незнакомую местность, зачастую я получала
больше вопросов, чем ответов. А вот действительно ценными ответами и советами
со мной поделились амбассадоры Уральского Барса (благо, за 8 лет реализации
проекта их уже накопилось прилично). Отдельная благодарность Ксении
Салазановой за её отзывчивость и энтузиазм.
Конечно, я ездила не одна. Ходить в горы в одиночку – плохая примета: можно
не вернуться. Нас было двое: две среднестатистические девушки средней
физической подготовки с туристическим опытом чуть выше среднего. Прежде чем
приступать к Барсу, мы решили «размяться» на Зюраткуле (Челябинская область).
Не то чтобы в обычной жизни мы каждый день ходим по 10-15-20 км, поэтому
нужно было набрать форму. Зюраткуль – это самое высокогорное озеро Урала
(высота над уровнем моря – 724 метра). Озеро охраняется одноимённым нацпарком.
И именно усилиями нацпарка здесь проложены тропы и маршруты к ближайшим
вершинам.
За три дня пребывания на Зюраткуле мы взяли четыре вершины: Зюраткуль
(1175 м), Лысая Сопка (1059 м), Малый Москаль (861 м) и Лукаш (1013 м). Так как
до нашего пребывания на всём Южном Урале неделю лили дожди, многие тропы
оказались болотами, ручьи – реками, а грибы – выросли! В общем, мы неплохо так
потренировались в преодолении трудностей и собирании грибов. Опять же,
потестили сапоги, палки и многочисленный туристический инвентарь.
После Зюраткуля у нас был план: поехать на кордон «У трёх вершин» с целью
взять высочайшую точку Челябинской области – Большой Нургуш (1406 м) –
также исключительно в качестве разминки перед Барсом. Но добрый дядя нам
сказал, что до кордона не доехать – дорогу размыло. Ох, как я ему благодарна и за
себя, и за Тук-Тука. Кстати, знакомьтесь: Тук-Тук – это мой автомобиль (отсылка к
Райе и последнему дракону). Без Тук-Тука это путешествие было бы невозможным.
Таким образом, Нургуш остался непокорённым, а мы выдвинулись в Тюлюк,
чтобы наконец-то встать на путь Барса. В Тюлюке мы остановились на шикарной
стоянке в нацпарке Зигальга: беседка, костровая зона, вода и даже электричество – к
такой роскоши нас жизнь не готовила (именно поэтому мы всегда возили с собой
примерно 50 литров чистой воды и три портативных аккумулятора общей ёмкостью
60000 мАч). Три дня и три ночи мы провели у живописного подножья хребта
Зигальга. За это время мы взяли два тысячника: Поперечная (1389 м) и Большой
Иремель (1589 м). Гора Поперечная стала для нас дебютной вершиной в рамках
проекта Уральский Барс и, по стечению ряда обстоятельств, самой сложной:
поздний выход, палящее солнце, травма колена, возвращение в сумерках и как
следствие – 11 часов пути. Но зато после Поперечной все горы были цветочками.
После Тюлюка мы сделали крюк в 400 км, чтобы оказаться в селе
Верхнеаршинский (что по непреодолимой прямой от него всего в 30 км). В
Верхнеаршинском нас ждал Большой Кумардак (1318 м), мы взяли его легко и без
травм. К этому времени ходить по 20 км в день уже казалось нормой. Даже в
немногочисленные выходные (неходовые дни) я делала по 15 км – просто так,
между делом. Однако после легкого и живописного подъёма нас ждал аномальный
тропический ливень. Мы встретились с ним лицом к лицу всего на час – на
обратном пути с Кумардака. Промокли до нитки, но быстро отогрелись у печки на
турбазе. Сняли уже уплывающую палатку и переехали в гостевой дом на ночевку.
Ливень шёл весь вечер и полночи, буквально каждую минуту гремел гром и
сверкали молнии. Тогда мы ещё не знали, к каким последствиям приведёт эта
стихия.
На следующий день, как обычно, мы проснулись в 5 утра, собрали вещи,
упаковали их в машину, весело помахали уходящим вдаль нашим соседям-барсам и
поехали (как тогда считали) покорять новые вершины. Но не тут-то было! Веселье
наше длилось минуты три, не больше. К этому времени, мы как раз добрались до
моста, от которого остались только разбросанные на невероятное расстояние
бетонные многотонные кольца. Спустя несколько минут мы доехали до другого
моста – ситуация оказалась один в один. Мы (и половина села Верхнеаршинский)
оказались отрезаны от большой Земли двумя непреодолимыми пропастями.
История про потоп заслуживает отдельного поста, поэтому, пропуская все
деревенские подвиги и интриги, перейду к кульминации – через сутки мы оказались
на том берегу (да здравствует слабоумие и отвага!)
После того, как мы выбрались с Верхнеаршинского, мы отправились к горе
Рассыпная. Из-за потопа мы не смогли подобраться к вершине и преодолеть реку
Белая, которая разлилась раз в пять, не меньше (под толщей воды мы даже не
увидели моста, возможно, его тоже смыло). Стремительно меняющиеся
обстоятельства требовали решительных действий по корректировке маршрута. Этим
же днём мы взяли Курташтау (1019 м), удивительно сухо и удивительно просто.
Ночевали у озера Карабалыкты – сказочное место. На следующий день в сухих
ботинках взяли Кушай (1049 м), по дороге съев тонну земляники. После чего
поехали в сторону Белорецка к подножью горы Ялангас. Невооружённым взглядом
было видно, что здесь, в деревне Отнурок, тоже был потоп. Поинтересовались у
местных про состояние тропы, говорят: мокро, заброска не проедет, 12 км в одну
сторону, но все мосты целы. Посмотрели прогноз погоды на завтрашний день –
ливень. Энтузиазма, если честно, маловато. Но Барс зовёт.
Подъём в 6 утра, завтрак, сборы – один дождевик на себя, один – в рюкзак, всю
важную электронику в пакеты и гермочехлы, на рюкзак – водонепроницаемый
чехол, на ноги – сапоги, в руки – палки (грязь очень скользкая). Вышли в 8.30.
Дождя нет. Идём быстро. Жарко. Раздеваемся. Начинается дождь. Одеваемся.
Начинается ливень. Неприятно. Входим в облако. Ничего не видно. Видно только
зайцев. Бегают рядом, будто ведут по тропе. Поднимаемся на вершину. Ничего не
видно. Делаем контрольные фото. Начинаем спуск. Встречаем группу. Приятно. Мы
не одни. Замерзаем. Ускоряемся. Ливень сменяется моросью. Останавливаемся.
Переодеваемся в сухое. Выходит солнце. Раздеваемся. Замедляемся. Обсыхаем.
По возвращении быстро собираем лагерь и выдвигаемся в сторону горы Масим.
До Масима 160 км. Масим на юге Башкирии. Уже по дороге приходит сообщение от
местного активиста, что заброски на Масим завтра не будет (а мы так на неё
рассчитывали), Масим затопило и идти пешком он крайне не рекомендует: 25 км в
одну сторону по болоту – такое себе развлечение. Взвесив все «за» и «против», мы
принимаем непростое решение – отказаться от Масима. Что значит отказаться от
выполнения первого этапа Уральского Барса (по крайней мере, в этом году).
Разворачиваемся в Уфу. Там нас ждёт мёд, кыстыбый и крыша над головой. С Уфы
начинается путь домой.
Я бы ещё много чего вам хотела рассказать. И про потоп, и про каждую
вершину, и про всех хороших людей, которых мы встречали на пути. Но я знаю, что
и так получилось много. Это всё безграничный Урал.
_____________________________________________________________________________
Гребенчук Елизавета
След войны в моей семье
Война… Это слово, которое вызывает ужас у любого человека. Война -
тяжелое время…Сколько жизней она уносит, не щадя никого.
Тема войны всегда актуальна, она не имеет срока давности. Мы
никогда не забудем о героических подвигах во время Великой Отечественной
войны, как наши деды и прадеды защищали свою Родину.
Летом я была в Луганске, на могиле моего прадедушки Василия
Ивановича Бахарева. Ему было четырнадцать лет, когда немцы захватили их
город. Его отец был жестоко убит прямо у него на глазах; воспылав
ненавистью к фашистам, мой прадед отправился защищать своё Отечество.
Когда советские войска освободили Лутугино, он решил уйти вместе с ними.
Пришел в полк и соврал, что он сирота. Командир части, подполковник
Александр Васильевич Дымов, ощутил незримую боль мальчика, и моего
прадеда зачислили в полк и усыновили. А ведь он был чуть старше меня на
данный момент. Мои родители рассказывали, что Василий Иванович не
любил говорить и вспоминать о войне, но иногда описывал свои эмоции и
чувства: «Я знал, что война - это очень страшно, но я воевал, чтобы защитить
свою Родину и народ. Каждый день я думал о том, что для меня важно, чтобы
мои потомки ни в чем не нуждались. Наш народ воевал за мирное небо над
головой. Когда Советский Союз одержал победу, все плакали, ценой
множества жизней, но мы победили.»
За время пребывания на родине моего прадеда я значительно
пополнила информацию о жизни моих родных. Руки дрожат, и сердце болит,
когда читаешь дневниковые записи прадеда. Каждый день - это подвиг. Мой
прадед, в составе 569-го минометного Ворошилов градского полка прошел
славный боевой путь и встретил Победу в Берлине. Награжден орденом
Славы 3 степени, Отечественной войны 2 степени, медалью «За отвагу» и
навечно зачислен в состав полка «Сынов полка СССР»
Луганская и Донецкая Народные республики изъявили желание
присоединиться к России, у них нет своей конституции, референдумы могли
проводиться только с согласия столицы, но Киев был против, после чего
началась война внутри страны, ДНР и ЛНР были подвергнуты обстрелам. И
только сейчас, после активных действий армии и правительства Российской
Федерации, у меня появилась возможность побывать на могиле героя - моего
прадеда.
Когда мы прибыли в город, я была в ужасе от увиденного:
разрушенные здания и мосты, простреленные дорожные знаки, незасеянные
поля. От всего веяло дыханием войны. Краснодон… Портреты
молодогвардейцев всплыли в памяти, это сорок семь юношей и двадцать
четыре девушки, которые погибли, действуя в подпольной организации в
годы Великой Отечественной войны. Они делали все возможное, чтобы
помочь армии и приблизить Победу.
По дороге к кладбищу мы встретили множество военной техники:
движущиеся танки, военные машины с солдатами. И вот я подошла к могиле
своего прадеда, возложила цветы. И мне так захотелось обратиться к нему и
сказать: «Ты и весь народ огромного государства воевали за мирное небо над
головой! А что сейчас?… Твоя могила находится на территории, где идут
военные действия; над кладбищем, где ты похоронен, беспрестанно
пролетают военные самолеты, рядом проезжают танки, где-то недалеко
падают бомбы и слышны взрывы». Стояла и думала, что же это происходит?
Восемьдесят лет назад на этой земле шли бои… Понимая все ужасы войны,
казалось, что люди больше не допустят военных конфликтов. Но сегодня
опять приходится бороться за мирное небо над головой.
Находясь на могиле моего прадеда, меня посетило очень много
мыслей, я долго молчала и думала о вере и справедливости, о
молодогвардейцах, о том, что мои корни из той земли, которая имеет
столько Героев. Я горжусь Ими! В душе пообещала, что мы, молодое
поколение, всегда будем помнить их славные подвиги.
Сейчас, во время специальной военной операции, также погибают
люди. Солдаты совершают героические подвиги, о которых никогда не
забудут. Я верю, что справедливость восторжествует, ведь
Русский дух нас защищает от беды,
Скрижали памяти нам это завещали.
Мы обычно не задумываемся над тем, что ежеминутно участвуем в
истории. Нам нужно довольно продолжительное время, чтобы осознать
события, дать им оценку, иногда и вовсе не думаем об этом. На самом же
деле никто не может уклониться от исторического потока. Каждый человек в
большей или меньшей степени творит историю, выражает своей жизнью,
своими поступками, настроением. И то, каким цветом мы с нашими
потомками раскрасим чистые листы истории, зависит только от нас самих.
__________________________________________________________________________
Илюшин Илья
Клумба
В нашем доме живет добрая бабушка Анфиса. Однажды возле подъезда
посадила она цветы и стала ухаживать за большим цветником. В нем росло
много разных растений. Они были всех цветов радуги. Когда люди
останавливались и смотрели на эту красоту, им казалось, что они попали в
волшебный сад, в котором трудится добрая фея Анфиса. Она всё делала сама:
копала, поливала, полола сорняки и ни от кого помощи не ждала. И так изо
дня в день старушка ухаживала за цветником: то польёт, то поднимет фантик,
брошенный мимо пробегающими детьми. Никогда их она не ругала, а лишь
улыбалась и говорила: «Нужно вам, ребятки, исправляться». Иногда
приходила к ней старшая по дому тетя Алла и бранила бабушку за то, что та
не так поливает, не так копает, не так удобряет землю. Старушка и в такие
моменты лишь улыбалась и говорила: «Буду исправляться». Хотя она
понимала, что всё делает правильно, ведь когда-то давно она работала
цветоводом в крупном тепличном хозяйстве и всё знала о цветах, но всё же
не смела перечить старшей по дому, которая постоянно грозилась ей
запретить выращивать цветы возле дома. Но когда в городе объявили
конкурс «Самый красивый двор», тетя Алла тайно подала заявку на участие,
а после комиссии рассказывала, как она ухаживала за растениями не
покладая рук. Победив в этом конкурсе, старшая по дому дала интервью
местному телевидению, в котором похвасталась, как легко сделать цветник
красивым, даже не задумываясь при этом, сколько баба Фиса потратила сил и
энергии, создавая эту красоту.
И вот однажды произошла такая ситуация. Пока тетя Алла давала очередное
интервью, старушка сидела на лавочке и отдыхала. В этот момент я подсел
рядом с ней и спросил: «Баба Анфиса, вам не обидно, что все почести и
награды за ваш труд получает тетя Алла, а не вы?» Не раздумывая, она
ответила: «Нет, не обидно. Конфеты есть мне нельзя, а в грамотах я не
нуждаюсь. Самое главное вознаграждение для меня — это занятие
цветоводством. Я несу людям добро и благодарна за это Аллочке».
Следующей весной случилось несчастье: бабушка Анфиса сильно
подвернула ногу и не могла работать в цветнике. Цветник был словно
мёртвый без её ухода. На нем ничего не росло, весь был засыпан
прошлогодними осенними листьями и мусором, который старушка убирала
каждую весну маленькими старыми грабельками. До ежегодного конкурса на
самый лучший двор оставался один месяц. Тётя Алла не поверила своим
глазам, когда увидела цветник в таком состоянии. Тут же, не раздумывая, она
побежала к старушке, но не для того, чтобы узнать, что с ней случилось, а
для того, чтобы в очередной раз отругать. Без стука она распахнула дверь в
квартиру старушки и с порога начала браниться: «Что такое, Анфиса
Федоровна! Почему цветник в таком ужасном состоянии?». В это время баба
Фиса смотрела на неё и пыталась в лавину негодования вставить хоть слово
про своё несчастье. А Алла делала вид, что не понимает. И когда наконец
поняла, что произошло, на секунду замолчала, а потом сказала: «Для таких
случаев костыли придумали и коляску. Раз вы так поступаете, мы справимся
сами, больше мы в ваших услугах не нуждаемся». Узнав об этом, я сразу же
направился к старушке. «И что вы, наверное, обиделись на неё и сильно
расстроились?» - поинтересовался я. Её ответ меня удивил. «Нет, - говорит
она, - на что мне обижаться, Аллочка просто высказала своё мнение, а с
цветником…, да бог с ним. Придумаю себе другое занятие. Зачем я буду
тратить свою жизнь на ругательства и обиды? Есть много полезных и
приятных занятий. Жизнь одна, и не стоит её тратить на пустяки», -
закончила баба Фиса.
Конкурс начался, но сколько тетя Алла не старалась привести цветник в
должный вид, у нее не получилось. Когда пришла комиссия, вместо
красивого волшебного леса увидела жалкую картину. А рядом стояла уже не
та Алла, которая полна энергии и идей, а взъерошенная, уставшая,
испачканная землей женщина. И снова было телевидение, но только теперь
не для того, чтобы узнать секрет успеха, а спросить, что случилось и в чём
ошибка Аллы. Но в этот раз ей нечего было сказать, и она произнесла: «Без
комментариев».
На следующий день я зашел в гости к бабушке Анфисе. Сидя за чашкой чая,
мы услышали стук в дверь. Старушка пошла открывать дверь, с ногой уже
было все в порядке. Открыв дверь, она была удивлена, так как на пороге
стояла старшая по дому, которая сразу начала говорить: «Здравствуйте,
Анфиса Федоровна! Извините меня за то, что я на вас тогда накричала.
Раньше я не придавала вашему, как оказалось, нелегкому труду большого
значения. В качестве извинений я вам дарю новый набор цветовода, в нем
есть и грабли, и лейка, и культиватор. А еще я хотела бы, чтобы вы научили
меня, как правильно ухаживать за цветами. Старушка улыбнулась и сказала:
«Аллочка, ты молодец, конечно, я тебя всему научу, и мы вместе приведём
нас цветник в порядок».
Теперь наш цветник стал ещё краше и лучше. Когда вновь приехало
телевидение, Алла призналась, что все это время она не понимала, как
сложно ухаживать за цветником, ведь за ним ухаживала не она, а Анфиса
Федоровна, и чудесный цветник - это её заслуга.
______________________________________________________________________
Коваль София
Подвиг ленинградцев
Подвиг- это доблестный поступок с проявлением отваги, смелости и
героизма. Подвиг ленинградцев- бессмертен. Он будет храниться в памяти
людей годами, а в истории-веками. О подвиге этих мужественных людей
рассказывают своим детям, внукам и правнукам, пишут книги, снимают
фильмы. Ведь, нет жертвы больше, чем положить жизнь и здоровье на алтарь
будущего Отчизны.
Великая Отечественная… 8 сентября фашисты захватили
Шлиссельбург, отрезав Ленинград от всего мира. Началась Блокада
Ленинграда. Осада города продолжалась 872 дня. Артобстрелы, бомбежки,
пожары. Голод, холод, болезни. Но, Ленинград не сдавался. Люди
дежурили на крышах, трудились, боролись. Дети работали на заводах и
фабриках наравне со взрослыми. Была введена карточная система
продовольствия. В ноябре ударили морозы, сковав лед на Ладожском озере-
дороге жизни. По этому льду вывозили детей, больных и инвалидов. В
декабре ударил сильный мороз. Не было отопления и горячей воды.
Ленинградцы падали на улицах от голода, замерзали, умирали.
Наши родственники живут в Ленинградской области, в поселке
Морозовка. Когда мама училась в школе, она часто ездила к ним в гости
вместе с родителями. Бабушка вспоминает, что в доме ее дяди хранилась
резная шкатулка, в которой хранился кусочек хлеба, 200 граммов блокадного
хлеба. И в День Победы эту шкатулку ставили на стол с угощениями и
содержимое показывали всем гостям, и пили за родственников и соседей,
погибших в Великую Отечественную войну. А старейшина семьи - Иван
Яковлевич Туник, рассказывал о том, как он выжил в блокадном Ленинграде.
Иван Яковлевич во время блокады работал на заводе. После смены, с
соседом, Георгием Николаевичем Шевченко, инвалидом Второй мировой
войны, обходили все квартиры в подъезде, чтобы собрать трупы. Дом был
двухэтажный, по 3 квартиры на каждом этаже. В 5 квартире умерла бабушка
с внуком, а в руке этого мальчика Вовки - зажат был кусочек хлеба. Этот
кусок хлеба и стал семейной реликвией, символом Победы и памяти о тех
годах, кто не дожил до конца войны.
В буржуйках сожгли все, чтобы согреться: мебель, лестницу, паркет,
вещи, книги, кроме 9 томов сочинений В. И Ленина. Их нельзя было жечь,
эти книги для семьи были святыми и ценными. Не осталось ни плодовых
деревьев, ни кустов, чтобы заварить чай. Люди умирали целыми семьями. А
у выживших - болели животы. Попьют воды, наполнят желудок -
становилось легче. Дизентирия, рвота, опухшие руки, ноги, надутый живот.
Однажды, сестра Ивана Яковлевича выменяла на старинное серебряное
кольцо с драгоценными камнями маленькую птичку (никто не помнит, что
это была за птица). Ее варили целую неделю, а бульон ели дети. Взрослые
плакали и благодарили спасительницу.
Нет срока давности преступлениям нацистов! Фашизм- абсолютное
зло, чуждое самой человеческой природе. Я думаю, что любой человек,
защищая свою Родину, совершает подвиг. Я никогда не забуду историю и
подвиг своих предков. Я представляю, что, когда мама держала в своих руках
эту шкатулку с "несметным богатством", она держала в своих ладонях подвиг
ленинградцев, подвиг, сотканный слезами, потерями, кровью, болью и
страданьями.
_____________________________________________________________
Галиева Гульназ
Посвящение внучки деду – воину
Вот беру, я, в руки, пожелтевший,
И, видавший виды тот билет,
Что , в далеком 41-ом, деду
Моему вручили в 30 лет.
С трепетом читаю , я , впервые,
Записи скупые ,той, войны…
А на фотке, маленькой и старой,
Черноусый дедушка Барый.
Был он , видно, парень не из робких,
Медали «За отвагу» получал.
«Благодарностью» за храбрость и отвагу
Дедушку сам Сталин отмечал.
Представляю деда в поле боя,
Вот идет он, чтоб наладить связь.
Беря в помощь ненависть к врагу, и
Преодолевая огонь , и стужу, грязь…
И , наверное, в короткий миг затишья,
Устало прислонившись, задремав,
Он увидел дом свой, родные лица,
И обдало болью, сердце сжав…
Про войну читаем много книг мы,
Фильмы смотрим, наверное, не зря.
Пусть же вырастают мирные люди
Из нас, живущих на мирной земле!
-------------------------------------------------
Засимовская Екатерина
Встреча
Колёса поезда ритмично стучали, двигая состав всё дальше и дальше. Деревья
проносились в окне, там и тут мелькали яркие полоски полей. Облака, лежавшие на
чистом, голубом небе, проносились с быстрой скоростью и улетали прочь. Ваня лежал на
верхней полке и разглядывал открывающиеся взору пейзажи. Это было до жути красиво,
но совсем не радовало парня. Он словно не видел ничего, с головой погружаясь в свои
мысли. Внизу сидела его мама - Алина Сергеевна. Она тоже смотрела на яркие краски
подсолнухов, на поля кукурузы и удивительное небо, но в её глазах читалась явная
лёгкая грусть. Это была совсем не та грусть, из-за которой плачут. Она была светлая,
полная надежды и веры. Именно это она стремилась сохранить и не отпускать из своей
души.
Поездка на море. Это всегда ассоциировалось у Вани с яркими эмоциями, с
множеством впечатлений и конечно семейным отдыхом. Вспомнив про семью, парень
прерывисто вздохнул и отвёл печальный взгляд от окна. Поездка не задалась с самого
начала. Отдав ключи соседке и вызвав такси, долго не понимали, почему машина не
едет, оказалось неправильно указали адрес. Всё же, приехав на вокзал, обнаружилась
пропажа паспорта, вернувшись домой, спохватились, что сумки остались на вокзале.
Парень видел, что у матери дрожат руки и пытался создать видимость крепкого плеча
рядом с ней, но сам понимал, что это всего лишь видимость. Начинало темнеть. Поезд
ехал всё дальше, монотонно и ритмично отстукивая ритм. Сердце парня подстраивалось
под удары колёс. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Воспоминания словно ушат ледяной воды
одним залпом нахлынули на Ивана. Вот, он стоит с мамой на перроне, у женщины текут
слёзы, хоть она это и пытается скрыть от сына. Она украдкой их вытирает, отвернувшись
на секунду в другую сторону. Они вместе машут руками уходящему поезду. Поезду,
едущему на специальную военную операцию. В окне, еле заметно, им машет в ответ
мужчина, как две капли воды похожий на Ваню.
Они провожали папу полгода назад, но воспоминания были живы до сих пор. Он
явно помнил, как твердил себе, что нельзя плакать, как папа собирался за день до этого,
он помнил, как отец показывал ему фотографии с армии, как он гордился и хотел,
искренне хотел, постоять за свою родину.
- Ну а кто, если не я.-объяснял папа. - Я горжусь своей страной и несу
ответственность перед своей Родиной, перед вами, мои любимые и родные. А сейчас,
Родина в опасности, она нуждается во мне, как никогда. Мой дед защищал нашу страну
и мой долг защитить нашу Родину.
Мама не отговаривала его. Она знала, что всё будет хорошо, нужно только лишь в
это верить и постоянно повторяла, что где бы, кто не находился, они всегда будут вместе
дружной и крепкой семьёй, которая поддержит любого в трудную минуту. Ведь
расстояния настоящим чувствам не помеха.
Поезд всё ехал и ехал, унося воспоминания за собой. Луна медленно покатилась
над горизонтом и зависла, смотря на всех пристальным взглядом. Солнце ещё
выглядывало из-за густой стены леса, но уже сдавшись, отдало небо в распоряжение
ночного святила. Ваня вдруг понял, что его мама говорила истинную правду. Хоть они и
далеко друг от друга, на расстоянии сотни тысяч километров, но они всё равно вместе.
Он представил, как папа сейчас там, далеко, на фронте, сражаясь за родину, вспоминает
их с мамой и на душе стало тепло и хорошо. Совсем скоро может и он увидит своего
отца. А сейчас, они едут на море. Он должен радоваться, ведь мама старалась именно для
него. Она искренне хотела, чтобы сын был счастлив.
Поезд стал сбавлять ход, колёса стучали всё медленнее и медленнее пока совсем
не остановились. Парень достал телефон чтобы посмотреть сколько времени длится
остановка. На экране высветилось - 1 минута. Маловато, подумал Ваня. Он спустился
вниз и сел рядом с мамой. Она улыбнулась ему и приобняла за плечи, но парень
пристально смотрел в окно поезда. Там, за окном, он увидел очень знакомую шевелюру,
совсем такую же как у Вани. Чёрные как смоль волосы растрепались в разные стороны и
непослушный ветер уронил прядку на такое родное лицо. Но тут человек пропал из виду.
Иван привстал над сидением, но потом со вздохом опустился вниз. Наверное показалось,
подумал он. Поезд тронулся. Ну вот и всё. Завтра они уже будут на море. Он и мама.
Грусть опять нахлынула на только что взбодрившегося парня. Она тяжёлой паутиной
медленно начала сдавливать грудь, пробираясь в самое сердце.
Тут, дверь купе открылась. На пороге, стоял человек. Чёрная, густая прядка волос,
упавшая на худое лицо, добрые глаза и конечно папина улыбка. Он весело улыбнулся,
смотря на сына и жену, по которым так скучал и о которых думал каждый день.
- Привет, семья! - воскликнул мужчина. Он сильно изменился за это время, но
Иван даже не обратил на это никакого внимания. Они с мамой кинулись на их
защитника, чуть не повалив его на пол.
Поезд ехал. Он вёз самую счастливую семью на море. Подальше от хлопот и дел.
Иван лежал на верхней полке и смотрел в окно. Внизу тихо и спокойно говорили
родители. Он знал, что теперь они справятся с любыми проблемами, ведь они вместе. А
вместе, семья может всё что угодно. Вместе они смогут всё, несмотря на разделявшее их
расстояние. Родина наша может быть спокойна, покуда есть у нас самые счастливые и
крепкие семьи.
_____________________________________________________________
Асылгареева Айсылу
Башкортостан - мой край родной!
Башкортостан, мой край родной!
Республика моя!
Медовая, кумысная,
Молочная страна!
Башкортостан, мой край родной!
Республика моя!
Ржаная и пшеничная,
Поэтами воспетая,
Гречишная страна!
Башкортостан, мой край родной!
Республика моя!
Степная и ковыльная,
Батырами , сэсэнами
Прославилась она.
Башкортостан, мой край родной!
Республика моя!
Прекрасная, любимая,
Родная сторона!
Башкортостан, люблю тебя!
За ширь твоих полей,
За сладкий мед, кумыс целебный,
За золото степей!
Башкортостан, пою тебя!
За пышный каравай,
За гор красу, за синь небес,
За звонкий твой курай!
Башкортостан, тебя я славлю!
Где б ни была, к тебе вернусь.
Я трудолюбием народов
И дружбой крепкою горжусь!
__________________________________________________________
Калуга Владислав
подборка
Август
Вот день настал и солнце осветило
Траву скошенную, железною косой!
И сила августа прохладою прибило
Поля любви, проглаженной тропой.
Вердикт природа, смело огласила
Меняя цвет березовых листов!
И что когда-то силой оживила
Теперь готовит будущий покров.
Златая осень где-то рядом дышит
Она готовится вступить в свои права!
Блажен кто глас природы духом слышит
И тот, кто встал на поприще добра.
Заряд природой, тонкое искусство
Благословен, художник бытия!
Уставший дух в лесу врачует чувство
Мне исцеление, русская земля!
Когда в вечерний полумрак
Когда в вечерний полумрак
Сгущает небо сонмы звёзд
Я в этой жизни снова рад
Воспеть природу нежных чувств.
В лесной глуши, где тишина
Направлю свой полночный шаг
Я зрею вновь, что есть судьба
Мне дух вещает, что я наг!
Вокруг меня сокрыты виды
Ночь распростерлась надо мной
Я больше не коплю обиды
Они уязвлены мольбой.
Покой царящий в верхнем мире
Мне вожделенен каждый день
Я подчинился высшей силе
Чтобы узреть святую сень.
О России
Из глубины сибирского подворья.
Я созерцаю свет святой Руси!
И будто весь,таинственной мольбою.
Соприкасаюсь к вечности земли!
О красота, чарующая сила!
Где вижу я невидимы огни.
Волшебная страна Россия!
Вновь постигаю лик твоей любви.
Сквозь множество веков и расстояния.
Я говорю тебе, любимая страна!
Когда творилось это мироздание.
Ты стала истинной, наследницей добра!
Какие не постигли испытания!
В минуты роковой судьбы.
Ты носишь бремя, сильного страдания!
И закаляешься, терпением борьбы.
И в этот час, и день, и время!
В молитве постигаю суть.
Сего бытийного мгновения!
И царственный России, путь.
____________________________________________________________
Надымов Никита
Шагала по миру Французская война….
Шагала по миру
Французская война,
Картавила звуки,
Издавая слова.
Над миром висело
Серое небо,
Дымные тучи.
Мертвое тело, скрючившись лежало на земле.
Снимая с окровавленных
Тел сапоги,
Не взирая на вонь,
Мародеры в армию шли.
И французы тонули,
И гибли под пулей,
Стараясь вождя
Увидеть натуру.
Та ужасная война -
Наполеона мечта,
Повсеместно на всех
И на все жизни была зла.
И в клочья рвались
Живые тела.
Наполеон
Был от войны без ума.
Шахматы расставлены,
Игра начнется завтра,
Будем воевать,
Изгонять иностранца.
Наполеон великий?
Наполеон трус!
И да, бросив жену,
Убежал француз!
______________________________________________________
Валенкевич Ярослав
Свет в окне
Семья — как свет в окне родном,
Тепло, что греет нас зимой,
В ней каждый взгляд и каждый дом
Пронизан нежностью одной.
Здесь радость множится вдвойне,
И грусть не страшно разделить.
Семья — наш берег на волне,
Где можно силы обновить.
Тут корни наши глубоки
И веры крепкой маяки.
Семья — как сад, где все цветет,
И счастье с миром в дом идет.
________________________________________
Сабирова Элина
Портрет
Я написал её портрет:
Глаза - бездонная лагуна,
Где в самом центре льется свет,
Который свел с ума навек.
Хочу не показаться грубым -
Её заманчивые губы
Так просят страстный поцелуй
Но разум шепчет: «не балуй!»;
Её фарфоровая кожа
С оттенком нежных алых роз
И я задумался всерьез
Что нету на неё похожих
Картина жизни
Напиши мне картину жизни,
Где душа твоя - главный герой.
Напиши, о чем твои мысли,
Обрела ли любовный покой?
Напиши свою главную тайну
Если хочешь, не обязательно
И сожги её в огненном пламени,
Но останься в сердце писателя. Прошу…
- Подробности
- Автор: Super User
- Категория: Работы участников
- Просмотров: 589
Хитрова Арина
Сценарий «Мои мысли»
Действующие лица:
• Инна – девушка 18 лет, одета в домашнюю одежду
• Позитивная мысль – одета в белое
• Здравая мысль – одета в чёрно-белый наряд
• Негативная мысль – одета в чёрное
• Музыкальная тема -песня Олега Газманова "Эскадрон моих
мыслей шальных"
Место действия: город N., однокомнатная квартира в новостройке. В
комнате есть диван, шкаф, музыкальный центр, стул, будильник. На
диване лежит гора из вещей, на полу лежат разбросанная обувь. На
стене висит календарь, на котором можно прочитать дату- 30 декабря.
Инна весело танцует под песню Олега Газманова "Эскадрон" ,
примеряет платья, перекладывая их с дивана на стул . Когда на диване
не остаётся одежды, Инна устало садиться на диван и выключает
музыку. Тяжело вздыхает.
Инна: Как же я устала от этих новогодних хлопот. ( девушка
оглядывается по сторонам)
– Так платье выбрала, туфли утром положу в пакет, на маникюр я
записалась ещё месяц назад, для салатов я всё нарезала. Вроде бы все
сделала.... Осталось поставить будильник, встану в восемь утра, тогда я
все успею сделать.
/Инна ложиться на диван и укрывается пледом. В комнату с разных
сторон заходят мысли , звучит музыкальная тема , они кружатся вокруг
дивана, наклоняются над девушкой. С правой стороны от Инны садится
Позитивная мысль, с левой стороны садится Негативная мысль, а в
изголовье кровати становится Здравая мысль.
Позитивная мысль: Как хорошо , что я сегодня все успела! Завтра
надену новое белое платье, оно мне так идет!
Негативная мысль: Белое? Оно же в любой момент может испачкаться,
я не хочу как в позапрошлом году весь вечер прикрывать пятно
салфеткой.
Здравая мысль: Я считаю что в этом нет ничего страшного. Во-первых
на колени нужно положить салфетку. А во-вторых всю грязную работу
можно поручить Андрею, думаю ему будет приятно поухаживать, и на
платье не появится пятно от селёдки под шубой.
Позитивная мысль: Завтра к белому платью я надену чёрные туфли!
Негативная мысль: Это которым уже пять лет и у которых каблук
шатается. Ни за что!
Здравая мысль: В таком случае можно надеть красные, они новые и их
неплохо было бы разносить.
Позитивная мысль: Красные туфли и белое платье !!! Андрею точно
должно понравиться!
Инна резко садится на кровати.
Инна: Так завтра нужно будет поменять чёрные туфли на красные, и
положить пакет с обувью в прихожую, чтоб точно не забыть.
Инна обратно ложиться на диван и закрывает глаза.
Позитивная мысль: Так, завтра в десять утра маникюр. Сделаю красный
новогодний дизайн чтобы подходил к моему новогоднему образу!
Негативная мысль: В десять… А я точно успею дойти. Пожалуй
поставлю будильник не на восемь, а на семь, мало ли что может
произойти, вдруг в лифте застряну?!
Здравая мысль: Зачем так рано? До салона красоты идти максимум
десять минут. Да и живя на втором этаже странно пользоваться
лифтом, пойду пешком по лестнице.
Позитивная мысль: Белое платье ,красные туфли и красный
новогодний маникюр... Андрей будет в восторге!
Негативная мысль: А вдруг он не придет? Тогда для кого я вообще
наряжаюсь? Как же будет обидно...
Здравая мысль: Вообще-то Андрей обещал принести ёлку,поэтому он
точно придёт. А с ним тётя Люба. Для неё ,кстати, так и не купила
подарок.
Позитивная мысль: Сразу после маникюра зайду в магазин и куплю ей
шампунь!
Негативная мысль: Чтобы она подумала, что она совсем не моет
голову. Это точно плохая идея.
Здравая мысль: Да, ведь она такая придирчивая и всё время ищет во
всём подвох.
Позитивная мысль: Тогда можно подарить духи!
Негативная мысль: Чтобы она подумала, что от нее плохо пахнет?! К
тому же я точно не знаю , какой аромат ей нравится. Это точно ужасная
идея.
Здравая мысль: Да, ведь она такая придирчивая и всё время ищет во
всём подвох.
-Тогда идеальным вариантом будет подарить ей сертификат!
Положительная мысль: На прыжок с парашютом?
Негативная мысль: Лучше на сеанс с психологом!
Здравая мысль: Да нет же, лучшим вариантом будет сертификат в
какой-нибудь хозяйственный...Максидом например.
Позитивная мысль: Фух, вроде бы всё. Главное офощи отварить для
оливье утром ... Положу в Оливье оливки- получится пикантно и
Андрею должно понравиться!
Негативная мысль:Так , стоп , у Андрея аллергия на оливки!
Позитивная мысль: Тогда можно положить обычные соленые огурцы.
Негативная мысль:Так, стоп, я же не купила огурцы!
Здравая мысль: В таком случае попрошу маму привезти баночку
соленых огурцов.
Инна вскакивает:Главное утром не забыть ей написать, чтобы огурцы
захватила.
/Инна опять ложится и укрывается пледом. Музыкальная тема звучит
все громче и настойчивее. Инна ворочается на диване , Мысли
начинают танцевать вокруг нее, они очень активно двигаются, музыка
звучит все громче. Инна вскакивает, Мысли замирают, музыка резко
обрывается/
Инна: Это наконец невозможно!!! Пора спать, а сна ни в одном глазу.
Завтра рано вставать , дел много...
Позитивная мысль: Можно посмотреть любимый сериал...?!
Негативная мысль: Если я не высплюсь, то завтра проснусь опухшей...
Как в таком виде я появлюсь на празднике?!
Здравая мысль: Надо принять снотворное.
Инна: Точно, выпью снотворное, успокоюсь и усну. / достает из шкафа
аптечку , находит в ней баночку с лекарством/
Инна:/задумывается/ А сколько таблеток пить ...?
Позитивная мысль: Стоит выпить две таблетки, чтобы точно уснуть.
Негативная мысль: Может лучше одну, а то мало ли что….
Здравая мысль: Золотой серединой в этой ситуации будет выпить
полторы таблетки.
/Инна выпивает снотворное и зевнув ложиться спать.Музыка звучит
,Мысли танцуют. Постепенно музыка начинает звучать тише, Мысли
двигаются все медленнее. Музыка затихает и Мысли медленно уходят
из комнаты . Инна наконец засыпает. В комнате тишина , только
слышно,как тикают часы.
Инна просыпается. Смотрит на время./
Инна: Как хорошо я выспалась! /потягивается/ Ещё и проснулась за
полчаса до будильника.
/Инна берёт в руки телефон и начинает читать сообщения./
Инна: Пятьдесят восемь пропущенных от мамы, тридцать от Андрея.
/читает сообщения/
-"Доченька, у тебя всё хорошо???!!!"
-"Мы не можем до тебя дозвониться?"
-"Ты что решила встречать Новый год без нас?!!!
Инна: От тёти Любы одно : « Я так и знала, что ты не подаришь мне
подарок!"
Инна: от Андрея- "Инна, я что , елку через вес город зря тащил!!!"
Инна: Ничего не понимаю...???
-Так, какое сегодня число...?!
Первое января!!! НЕ может быть !!!
- Ужас, я что проспала Новый год?!!!
-Что скажет мама...а Андрей...даже подумать страшно
/ Инна бессильно падает на диван , укрывается с головой пледом,
музыкальная тема звучит все сильнее , Мысли опять появляются на
сцене , они энергично танцуют , музыка грохочет!/
Конец
______________________________________________________________________
Дуркин Андрей
Извиваться ужом
Летом наши деревенские мальчишки бегают в соседний лес, что
недалеко от Кубенского озера, за грибами. Там столько
подберёзовиков растёт. Все такие крепкие, чистые, с чёрными
шляпками. Их в нашей деревне ещё «корОватиками» называют.
Только почему?
Мы с братом Димой тоже решили сходить, родителей порадовать.
Мама нам наказ даёт: друг от друга не отходить, смотреть под ноги,
змею за хвост не схватить случайно вместо гриба.
Ну, как говорится наказик до дверей!» Только мы в лес вошли,
грибов видимо-невидимо. Стали мы бегать, кто быстрее корзину
наберёт! Дошло до того, что я уже на коленках стал ползать.
Поднимаю глаза, а мне змея прямо в лоб целится, то ли свистит, то ли
шипит. Вскочил я от страха, схватил палку. Ну, думаю, сейчас ты у
меня получишь…
Не успел я отпустить своё оружие, как услышал человеческий
голос. Обернулся – нет никого. Один уж на пне, приподнял голову. Тут
у меня в глазах зарябило, у ужа на голове – золотые рожки.
- Не трогай меня, -говорит он мне человеческим голосом. Я тебе
помогу дорогу домой найти.
- Чего, думаю, её искать, я и так знаю. Оглянулся и обомлел. А
ведь и правда заблудился.
- Дима-а-а-а-а! И тишина, только уж шипит.
Я прислушался.
- Долго, я Андрюшка, живу на Земле. (Надо же: и имя моё знает).
Ещё древние славяне, твои предки считали нас бессмертными. Убить
ужа считалось большим грехом, потому что он благословлен богом за то,
что некогда заткнул своей головой дырку, прогрызенную в Ноевом ковчеге
мышкой. За то бог даровал ужу золотой венец, в память о котором остались
желтые пятнышки на голове. Ужа почитали как бога врачевания. Верили,
что во время грозы Илья-громовник убивает всякую нечистую силу - кроме
той, что успевает превратиться в божьих избранников, пчелу или ужа.
Знахари использовали кожу после линьки как средство против лихорадки: ее
навязывали или пришивали к нательному кресту.
- А ты палку на меня поднял. Я ведь не опасен и не ядовит. И вообще,
Андрюша, нельзя ни на что живое с палкой. Все жить хотят. Ты их не тронь,
и они тебя не тронут.
Проговорил всё это и уполз. Я оглянулся, а рядом со мной тропинка.
Побежал по ней, а тут и Дима с полной корзиной. Мне раз подзатылька: где
тебя носит, я уж испугался. Стал я ему про волшебного ужа рассказывать. А
он смеётся:
- Ну и силён ты врать, парень.
Не поверил. И пусть, зато я теперь знаю, что в лесу живёт мой защитник. Я
всем про него расскажу и в обиду не дам. И вообще лес, это приозёрное
болото с его ужами, гадюками, лягушками, ежами, лосями и даже кабанами
–это всё моя Родина.
_______________________________________________________________________
Ермишичева Варвара
Пусть всегда будет солнце...
СВО... Специальная военная операция... А как, друзья, вы
относитесь к этим словам?! Лично для меня они не особенно много
значили. Да, конечно, я знала, что мой папа, Ермишичев Иван
Валентинович - участник этих событий. Видела, как скучает мама,
но, к сожалению, не понимала, не понимала и всё... Я просто
страшно тосковала по папе, но и раньше он, бывало, долго
отсутствовал, работал с двадцати лет водителем-дальнобойщиком, а
мама просто его ждала, но плакать не плакала.
Вообще у меня самая хорошая семья, у нас большой светлый
дом в деревне. Папа очень любит животных, поэтому развёл коз,
индюков, уток, куриц. Мне вседа было радостно, что у меня есть
две собаки, кошка. Представляете, у нас есть целая пасека. Папа
собрал большую библиотеку о пчёлах. Вы когда-нибудь видели, как
роятся пчёлы? «В этот момент не зевать!- говорил, смеясь, папа.-
Не упустить, это ещё одна пчелиная семья». Мы все на голову
надевали маски-сетки, мочили веники в воде (решивших отроиться
пчёл брызгают водой, чтобы они не сбежали) и ждали, когда
полетит рой. Мама научилась их ловить очень быстро, поэтому
пасека у нас и без папы сохранилась. К сожалению, остальное
хозяйство пришлось убавить. Остались куры, собаки и кошка,
потому что моя мама, Евгения Евгеньевна, всячески старается нас
занять. Я и брат Виктор (он ещё в детском садике) занимаемся
карате, побеждаем на соревнованиях. Сестра Александра, ученица
второго класса, поёт. Нас трижды в неделю мама возит в Вологду.
Каждый год папа находил возможность, чтобы отправиться в
семейное путешествие. Сказочные вечерние посиделки на берегу
Онежского озера, ароматный чай из трав, вкуснейший папин плов,
путешествие по Белому морю, незабываемая рыбалка.
А теперь он - участник СВО. Правда, недавно случилось
чудо: папа был в отпуске. Мамины глаза лучились от счастья, он
играл с нами, помогал выполнять домашнее задание. Эта радость
продолжалась всего две недели... Конечно, я спрашивала, где он
был, что там? Рассказ был очень скупым.
Накануне отъезда нас уложили спать. Папа зашёл
попрощаться, просил учиться хорошо, слушаться маму и бабушку.
Потом они с мамой о чём-то долго шептались, мама плакала...
Я не помню, как я заснула... Снился мне папа, высокий,
красивый и такой родной. Он вышел из машины, в руках у него
была коробка. Впереди была небольшая лестница, такое
впечатление, что она вела под землю, папа спустился по ней, я за
ним... Это, как оказалось, был вход в блиндаж, подземное
сооружение для защиты от врагов во время обстрела и для отдыха
солдат. В углу стояла печка-буржуйка. В ней весело потрескивали
дрова, как будто разговаривали между собой. Напротив печки нары
(кровати из досок). На них спал полосатый, упитанный кот. Папа
мне рассказывал, что прибился он ободранным, тощим, хромым -
так с ними теперь и путешествует. Правда, теперь котик уже
отъелся. У самого входа вешалка, на ней аккуратно размещались
тёплые камуфляжные куртки, в углу стояли начищенные автоматы.
Папа усадил меня около печки. Мне было тепло и спокойно,
надёжно рядом с ним. Вдруг я увидела коробку, которую он нёс от
машины. Там были письма, адрес написан знакомым маминым
почерком, наши детские письма и рисунки. Оказывается они всегда
с ним, я представить себе не могла, как всё это важно для солдата.
Конечно, ведь эти весточки -это часть его счастливой мирной
жизни.
А ещё папа с таким удовольствием показал мне письма от моих
одноклассников, рассказал, какие подарки они ему послали. Я
слушала, но не признавалась, что всё это знаю, потому что вся наша
школа, всё наше село собирали посылки солдатам-односельчанам.
Я поняла, как важна такая забота для людей, оказавшихся далеко от
дома, от семьи. Папе и его друзьям я рассказала, что в нашей школе
открыли парту ГЕРОЯ. На ней размещена информация о Рябинине
Алексее Николаевиче. В августе 2022 года он добровольцем
отправился в зону СВО. Его назначили механиком-водителем
самоходной артиллерийской установки. Пятого октября в п.
Берестовое Донецкой народной республики Алексей Николаевич
погиб, попав под обстрел врага. Я рассказывала папе, что если
посмотреть на фотографии этого Героя, то увидишь не просто
солдата, а человека-великана. Правда, он кажется могучим и
непобедимым, похож на скалу. А вот погиб!? Когда-то Алексей так
же, как и я, бегал по коридорам школы, шалил. Потом учился на
тракториста, служил в армии в Мурманской области в г.
Оленегорске. Вернулся домой в звании старшего сержанта,
женился. Обычная жизнь обычного человека. А теперь погиб, у
него осталось четверо детей. Жалко, что только родившуюся
внучку так и не успел увидеть.
«Папа!..»-закричала я и проснулась. Тихонечко лежала и
думала, что теперь для меня СВО? Эти буквы стали частью моей
жизни, частью моей семьи.
Пусть скорее наступит мир, пусть никто больше не погибнет,
пусть мы будем жить самой обычной жизнью: разводить домашних
птиц, скот, смотреть все вместе фильмы, путешествовать, пить
ароматный чай из трав у костра. Пусть для всех и вседа будет
светить солнце!..
_________________________________________________________________
Соколова Алина
Я убит подо Ржевом...
Здравствуй, мой незнакомый прадед, Кузнецов Константин
Васильевич! Я очень хотела бы знать о тебе всё, хотела бы слышать
о том, как ты воевал, какие трудности тебе пришлось пережить. Но,
к сожалению, моя мама сказала: «Доченька, время было сложное,
ничего не сохранилось.»
Однако в Книге Памяти Вологодской области я нашла запись:
Кузнецов Константин Васильевич был призван в армию 29 ноября
1941 года, служил в звании красноармейца, занимал должность
стрелка, погиб 17.01.1942г., порохонен в деревне Перхурово
Ржевского района. Бабушка по остальным данным (место рождения,
данные жены) подтвердила, что это и есть её отец.
Милый мой прадедушка, я решила узнать, что же там было,
подо Ржевом, в самый разгар войны.
Битва началась 8 января 1942 года, её называют часто
«ржевской мясорубкой». Из книги С. А. Герасимовой «Я убит подо
Ржевом». Трагедия Мончаловского «котла» получила такие
сведения: «...в ней (битве) участвовали войска нескольких фронтов,
более десятка армий. Общие потери войск Красной армии в
операции составили, по официальным данным, 776 889 человек.»
Кстати, прадедушка, эту книгу я прочитала всю.
В ней говорится, что бои за д. Перхурово продили 17-19
января. Деревня располагалась в 9 километрах западнее Ржева.
Командир роты 285-го стрелкового полка 183-й стрелковой дивизии
П. О. Быстров вспоминал: «Упорный кровопролитный бой завязался
за Перхурово. Сильный огневой заслон врага положил нас в
глубоком снегу посреди поля. Окопались. … Рота ждала сигнала к
атаке… Началась артподготовка. Через несколько минут с фланга
поднялся 295-й полк. От нас до деревни оставалось не более
пятидесяти метров, но узкая полоска вдруг вздыбилась сплошным
разрывом мин. Первая атака захлебнулась.
Но приказ был один: взять Перхурово. Ночью мы еще дважды
атаковали, но безуспешно. В роте у меня осталось шесть бойцов...»
Конечно, меня заинтересовало, а сколько же человек в роте? В
годы войны, вяснила я, штатная численность стрелковой роты в
разное время могла составлять 162-178 человек. Ужас!..
Сколько матерей, жён не дождались своих солдат домой!..
Прадедушка, ты погиб 17 января! А когда: утром, днём,
вечером, ночью? Я попыталась предствить, как это могло
быть попыталась виртуально попасть подо Ржев.
Бегу, пытаясь преодолеть сугробы, ноги глубоко увязают,
спина сырая от пота. Бегу туда, куда бугут все... Вдруг глухая
хриплая команда: «Ложись!..» Сколько это уже тянется, ноги
перестают чувствовать, рубаха примёрзла к спине, хутко
хочется спать... Страшно ли мне? Страшно, понимаю, могу
замёрзнуть, борюсь со сном. Вдруг справа, слева, спереди,
сзади от меня снег, смешиваясь с землёй, взлетает в воздух,
засыпает меня, лезет в глаза, уши, за ворот шинели... Среди
этого грохота различаю многочисленные стоны. Раненые
истекают кровью, санитары не могут к ним подпозти, они
взрывами также вжаты в снег. Надо постараться перебраться
в воронку, там безопаснее. Наконец всё стихает, мы снова
бежим к поставленной цели, вернее бегут те, кто остался жив.
Опять сырая спина, опять ноги в глубоком снегу... Затем
опять разрывы, опять стоны и кровь. Хочется жить!
Как хочется жить, это сейчас я очень остро ощущаю. Но
вы там, прадедушка, думали ли об этом, замерзая в снегу,
думали ли вы об этом, погибая? Может ты вспоминал свою
жизнь: как бегал на свидания со своей будущей женой
Александрой Алексеевной, как поют соловьи в родной
деревушке Евсюково Грязовецкого района, какая заря встаёт
по утрам над лесом?
Дорогой прадедушка, Константин Васильевич, после того,
как я всё это узнала, обещаю тебе, что обязательно уговорю
своих родителей поехать и найти твою могилу, поставить там
памятный знак с твоей фотографией. Мы не забудем взять и
горсточку земли из твоей родной деревни. Обещаю тебе, что
каждый год 9 мая я буду шагать в Бессмертном полку с твоим
портретом.
Будь уверен всех погибших подо Ржевом помнят. 30 июня
2020 года там открыт величественный монумент,на котором
строчки из стихотворения Александра Твардовского «Я убит
подо Ржевом»: «Мы за Родину пали, но она -спасена»
С уважением к тебе твоя правнучка,
Алина.
__________________________________________________________
Соколова Алина
«Есть много Россий в России...» (А.И. Солженицын)
Я стою на перекрёстке... Да-да! Не удивляйтесь. Именно на
перекрёстке. Очень скоро школа останется позади, куда лететь? Как
найти своё место, где тебе будет комфортно и счастливо.
Есть много Россий в России,
В России несхожих Россий...-
пишет в своём стихотворении А.И. Солженицын. А где найти
лучшую Россию? Столько вопросов ставит в своих произведениях
этот писатель, пока ещё совсем не разгаданный мною. Сейчас
читаю философские рассказы из цикла «Крохотки». И кажется,
что автор ведёт меня прямо от порога родительского дома
знакомыми тропами, по знакомым и таким близким местам.
«Я стою под яблоней отцветающей – и дышу. Не одна яблоня, но
и травы вокруг сочают после дождя – и нет названия тому сладкому
духу, который напаивает воздух...» («Дыхание»). Именно такая
яблоня весной радует меня ароматом весны, любви, радости около
крыльца. Когда-то вместе с родителями мы посадили её и так
бережно ухаживали в ожидании первого урожая. Теперь это не
просто яблоня - подружка, хочется погладить шероховатую кору,
поделиться с ней самым сокровенным.
Дальше А.И. Солженицын ведёт меня к родному Кубенскому
озеру. «Вот тут бы и поселиться навсегда… Тут душа, как воздух
дрожащий, между водой и небом струилась бы, и текли бы чистые
глубокие мысли... Озеро пустынное. Милое озеро. Родина…»
(«Озеро Сегден»). Без этого озера, по которому когда-то держал
свой путь в Кирилло-Белозерский монастырь царь Иван Грозный, на
котором задумывал строить свой флот Пётр Первый, я не мыслю
своей жизни. Оно завораживает внезапно набежавшими волнами,
пугая своей силой и мощью, радует своей голубизной в ясную
безветренную погоду, слепит глаза зимой белизной снега.
Вернёмся в село. Парк. Облагороженный пруд. Тишина и
спокойствие. «Маленький жёлтый утёнок, смешно припадая к
мокрой траве беловатым брюшком и чуть не падая с тонких своих
ножек, бегает передо мной и пищит: «Где моя мама? Где мои все?»
(«Утёнок»). А мама его привыкла, что здесь люди добрые, и никто
её чадо не обидит. Местные ребятишки и кошку, и собаку отгонят.
Добрые мои земляки!.. Думают не только о себе, но и об этих
утятах, снегирях зимой, любуются пролетающими журавлями.
Наверное, случись беда, никто из них не оставил бы свою родину.
Может быть, поэтому они так трепетно ухаживают за памятником
в самом центре села «Родина- мать». Почему -то мне кажется, что
все мы похожи на муравьёв из рассказа «Костёр и муравьи».
Случайно их вместе с бревном кинули в костёр. «... они не убегали
от костра. Едва преодолев свой ужас, они заворачивали, кружились
и – какая-то сила влекла их назад, к покинутой родине! – и были
многие такие, кто опять взбегали на горящее брёвнышко, метались
по нему и погибали там…». Очевидно, бревно было для них домом.
Нет жизни без родного очага.
Есть много Россий в России...
Но единственная и неповторимая здесь, в родном селе, на берегу
родного озера. Куда не полети, а вернуться придётся. Вернуться,
чтобы быть счастливыми.
____________________________________________________________________
Тованова Дарья
Тургеневскими тропами
Девятого ноября 2023 года Ивану Сергеевичу Тургеневу
исполнилось 205 лет. Вот уже почти два века мы, читатели, не
перестаём удивляться его умению видеть, слышать и чувствовать то,
на что, наверное, редкий человек способен.
И.С. Тургенев - мастер пейзажа. Пройдёмся и мы тургеневскими
тропами.
Кто ещё так красочно может нарисовать утро? Читаем рассказ
«Бежин луг» и удивляемся! Оказывается, заря может разливаться
«кротким румянцем», незлобиво, покорно, что робкая девушка.
Солнце «приветливо-лучезарное», полное радости и счастья. Какие
удивительные эпитеты и метафоры! А вы смогли бы найти такое
сравнение? «Верхний, тонкий край растянутого облачка засверкает
змейками; блеск их подобен блеску кованого серебра...».
Не ленитесь, встаньте в летнюю пору на заре, полюбуйтесь
восходом. Проверьте, способны ли вы увидеть всё то, что увидел
Иван Сергеевич.
А вот уже и полдень спешит навстречу. Небо усеяно облаками
«подобно островам, разбросанным по бесконечно разлившейся реке,
обтекающей их глубоко прозрачными рукавами ровной синевы...».
Хочется лечь, раскинуть руки, посмотреть в небо и увидеть то, что
так красочно описывает писатель- пейзажист. Обычно так называют
художников, а он и есть тот самый художник. Он пишет свои
картины словами, а мы видим их глазами. Как хорошо же этот
человек умеет будить воображение!..
Отправляемся дальше! Читаем рассказ «Лес и степь». Здесь И.С.
Тургенев пытается нас очаровать ночным пейзажем. «На темно-
сером небе кое-где мигают звезды; влажный ветерок изредка
набегает легкой волной; слышится сдержанный, неясный шёпот
ночи; деревья слабо шумят, облитые тенью». Метафора «шёпот
ночи» заставляет меня представлять ночь в виде женщины, смутно
виднеется она при свете луны, серо-белое лёгкое платье её слегка
колышется, лицо видно плохо, зато волосы тяжёло струятся по
плечам.
Затем «заря разгорается; вот уже золотые полосы протянулись по
небу... Свет так и хлынет потоком; сердце в вас встрепенется, как
птица. Свежо, весело, любо!» Как умело автор описал состояние
человека, «сердце встрепенётся, как птица». Любо так, что жить
хочется. Хочется выбежать на улицу и смотреть, смотреть вокруг и
видеть то, что видел вот этот великий человек, потому что у него
«Отовсюду веет красотой и жизнью»
__________________________________________________________
Голосовкер Таисия
Выбор
Каждый день мы делаем выбор. Иногда он очень простой: черный или
зеленый чай, юбка синяя или черная, заплести косичку или сделать
хвостик…
Но так происходит не всегда. Иногда нужно принимать очень трудные
решения. И когда мы их принимаем, нужно хорошенько все обдумать.
В 7 г классе учился один мальчик – Антон. Ему было 13 лет, и он
никого не слушал. Однажды учительница Марья Ивановна сказала классу
подготовить рассказ на тему Великой Отечественной Войны. На следующий
день абсолютно весь класс принес свои презентации, кроме Антона. Когда
пришла его очередь рассказывать, он заявил, что ничего не сделал: «Далась
мне эта ваша война, сто лет назад это было, подумаешь». Марья Ивановна
спросила: «Я обязательно напишу твоим родителям! Антон, ты опять не
сделал домашнюю работу?! Так ладно если бы она была абы какая, но тут
про Великую Отечественную Войну! Это неуважение к людям, которые
воевали, умирали, дабы спасти Родину! Ужас! Ужас! Все нервы мои истрепал
Дятлов! Все нервы!..»
Но Антон даже не слушал Марью Ивановну. Ему было просто ВСЕ
РАВНО. После школы он решил погулять. Хотел он позвать одноклассников
подошел к одному из них и спросил: «О, Ромка не хочешь прогуляться?
Погодка вообще отпад! Ну че ты, согласен?»
Но его одноклассник Рома даже не отреагировал. Он молча собрал свой
портфель и отправился к выходу из класса. Антон не сдался. Он подошел к
другому мальчику – такая же ситуация. Потом ко второму, третьему. Никто
ему не отвечал. Антон не понимал, что происходит.
Почему, почему ему никто не отвечает? За что? Что он сделал? Он
остался один в классе, сам того не понимая. Он вышел из класса, шаркая и
смотря себе под ноги. Он остался один?
Нет! Нет! Не может этого быть! Они просто шутят! Вот и все!
ШУТКИ! Это все шутки! «Ладно, – думает Антон, – пойду на детскую
площадку что ли. Там погуляю».
Прошло минут десять, Антон сидел на качели и думал, чем ему
заняться. Вдруг ему в голову пришла очень интересная мысль – а что, если
разукрасить детскую горку? «Тем самым баллончиком с черной краской,
который у меня в рюкзаке? Вот! ВОТ! Этим мне и надо заняться!». Он встал,
достал из портфеля баллончик с черной краской, подошел к горке и…
ШШШШШШ… потом еще раз…шшшШШШШШшшш.. и еще.. и…еще..
На горке появилось слово на английском «BOOM» Антон смотрел на
свое творение. Ему это так понравилось! Он снова зажал кнопку на своем
баллончике и пошел…
Он шел, направляя свой баллончик на траву, крапиву и прочую
растительность. Шел и не понимал, что он делает. Потом начались деревья.
Когда он наконец остановился, то повернул голову вправо. Он провел очень
длинную линию. Антон смотрел и не осознавал, что происходит внутри его,
там как будто все сжалось, как маленький ежик.
Он прочертил эту линию с детской площадки до парка.
Вдруг его глаза стали стеклянными. Он все понял! все осознал! но было
уже слишком поздно... он уже сделал это... и это уже никуда не денется.
Антон стоял и плакал. Слезы лились из его глаз сами по себе.
Всегда нужно думать перед поступком. Антон этого не понимал. До
того самого дня, пока не осознал последствия своего выбора. Выбора быть
безответственным. Бездумная злость черной линией виднелась на некогда
зеленой траве. После это случая Антон исправился, конечно, не стал прям
образцово-показательным отличником, но то, что он сделал, это так же, как
подняться со дна Мариинской впадины на поверхность. Он сделал домашнее
задание. Рассказал про Героев войны. Понял, что он был не прав.
Одноклассники стали понемногу с ним разговаривать, а Марья Ивановна
реже говорила про свои нервы. Антон сделал правильный выбор.
Такова жизнь. Каждый делает свой выбор. Но не каждый готов
встретиться с его последствиями.
_________________________________________________________________
Вытченко Влада
Последствия
Жила одна девочка по имени Катя, была она веселой и не всегда думала о последствиях. Однажды
с ней произошел случай, который помог ей задуматься. Это происходило утром в школе. «Ну вот,
опять эта математика»-думала Катя. Нет, дело не в предмете, а в том, что она не сделала очередное
домашнее задание.
«Ефремова, опять будут отмазки?»-сказал Сергей Николаевич.
«Нет, вы чего?»-говорила Катя, придумывая новую отмазку.
«Просто моей прабабушке стало вчера плохо и пришлось за ней ухаживать» -у Кати, как только она
нашла отговорку, появилось настроение.
«Очень жаль, что так произошло, завтра, будь пожалуйста, готова, у нас контрольная», - не стал при
всем классе Сергей Николаевич поднимать вопрос о прабабушке, знал, что с пожилой женщиной
Катя живет одна.
Девочкой она была хитрой и равнодушной, особенно по отношению к бабушке. Её даже ничего не
смутило, когда она внутренне пожелала прабабушке оказаться нездоровой. А ведь ее прабабушка,
героиня времен Великой Отечественной войны, пережила много страшных, жутких моментов... Но
к правнучке всегда была добра. Она была директором школы, любила каждого своего ученика!
Волновалась за каждого. А сейчас никто ее лишний раз не спросит: «Чем Вам помочь?»
Уставшая Катя пришла со школьных занятий в приподнятом настроении, но тут… неожиданно из
Катиной комнаты вышел знакомый врач.
«БАБУШКА? ГДЕ ТЫ!?» -выкрикнула правнучка.
Тоскливо сняв свою медицинскую шапочку, старый друг её родителей устало сказал:
«У твоей прабабушки поднялась чрезвычайно высокая температура, что может привести к
ослаблению иммунитета, а у нее сердце пошаливает, да и возраст уже… с этого момента ты будешь
беречь её как зеницу ока, больше некому, родители на заработках… а с школьными занятиями я
обязательно разберусь, предупрежу твоего учителя».
На следующее учителю Сергею Николаевичу пришло несколько сообщений с незнакомого номера:
«Здраствуйте, Сергей Николаевич, сегодня ваша ученица Катя Ефремова не придет на учебные
занятия, из-за того-что ее прабабушка очень сильно заболела и ей придется ухаживать за ней».
«Вот изворотливая девчонка, опять хитрости! Даже друзей подговаривает ради того, чтобы не идти
в школу…», - подумал учитель и попросил ее одноклассницу Лизу, соседку напротив, к ней домой
сходить.
Пришла она, и первое, что она увидела - расстроенную Катю. Она очень устала следить и помогать
бабушке.
На следующий день Лиза все рассказала Сергею Николаевичу, и он был поражен тем, что девочка
не наврала, а ведь ситуация очень страшная. Девочка одна с больной. Надо помочь ей.
Пришла после осенних каникул Катя, рассказала жуткую и одновременно грустную историю…
«Организм моей бабушки не осилил болезнь, даже операция не сыграла большую роль... Я осталась
одна». И такое горе было в её глазах, что никто и не подумал, что это очередная хитрость и вранье.
Все жалели Катю.
К шестому классу Катя взялась за ум, стала отличницей и старостой. Ведь она усвоила главный
урок, после которого не только исправила свою учебу в лучшую сторону, но и помирилась с
своими друзьями и главное родными. Отдавая дань уважения доброте и самоотверженности своей
прабабушки.
Эта грустная и познавательная история о том, как надо думать о будущем, о прошлом, о нынешнем
и о последствиях….
____________________________________________________________________
Шевченко Елизавета
Письмо из прошлого
Письмо от девочки Лены, зима 1941 г.
Был очень холодный день, я сидела в обнимку с братом и сестрой, да и света почти не
было, горела только маленькая лампадка. Одеяло больше не грело, а подушка покрылась
инеем. Было так холодно что хотелось плакать. Но я не плакала ведь у меня есть брат и
сестра! Они часто плачут, сегодня еще звенела сирена. Я начала рассказывать им про мир,
где все хорошо, не идет война.” Братик захныкал. Я пыталась его успокоить, как
успокаивала мама. И когда он затих, мы уснули. Утром я проснулась с надеждой, что
мама вернулась, но ее не было… Позвонили в дверь и почтальон передал письмо, в нем
было написано – “ Павла Николаевича больше нет…” Я заплакала, сдерживая вой, папы
больше нет! И снова позвонили в дверь и сказали: “Александры Петровой больше нет”. и
после этих слов, душа как будто покинула тело. Но нужно было держаться. Через минуту
я встала и пошла к сестре и брату, они проснулись, спросили про маму. Мне пришлось
сказать, что папа и мама улетели на облака к бабушке, и больше мы их не увидим. Ночи
были бессонны, и 31 октября умер мой братик, а на следующий день и сестренка.
Осталась одна я. Лена.
Мое письмо дошло до моей дальней родственницы только в 2024 году, правда той
родственницы уже не было в живых, поэтому письмо дошло до ее внуков и правнуков.
Они вчитывались в каждое слово и понимали, как нам было сложно…Я надеюсь, что
больше блокады не будет ни одной стране на свете, и никому не придется проживать дни
ада, как ленинградцам.
_______________________________________________________
Караваева Анна
На улицах Москвы
Конец третьего курса, время экзаменов. По Москве ходят веселые люди. На
улицах толпы студентов, все спешат, глядят в конспекты, готовятся. Вот и я
готовлюсь. Одной скучно листать эти учебники. Страницы как будто
превращаются в одну большую, бумажную массу. Поэтому, лучший вариант-
пойти на свежий воздух. Да, так оно и есть.
Папа уехал в командировку. Он сейчас в Кемерово. Мама готовит еду. А
дома делать нечего, с матушкой даже поговорить нельзя. А то раскричится,
мол, чего это я ей мешаю и без дела сижу. Лучше уж на улицу пойду, чем
буду её крики слушать.
А знаете, на свежем воздухе не так уж и плохо. Возьмёшь вот так книжечку,
сядешь на скамейку и читай себе. Ветер тебе в лицо дует, точнее, иногда
подувает. И страницы больше не страшная масса. Красота.
Так я и просидела, час, наверное. Ноги немного устали сидеть, надо
пройтись. И я пошла. Знаете, вот когда совсем не ждёшь, случается именно
то, чего не ожидал. Я встретила свою подружку. Наташа Посёлкина.
Отличница в школе была. До сих пор ей слегка завидую. У меня-то четыре по
физике.
-О, какая встреча! Люда! -её глаза прямо засияли.
-Привет! -отвечаю.
Разговор у нас завязался, конечно, про подготовку. Она говорит, что начала
готовиться вчера. Я говорю, что готовлюсь уже дня три. Мы очень разные.
Но нам это не мешает. И тут она предлагает мне зайти к ней. Ну, я не против.
И мы пошли.
-Заходи, что ты как неродная-то? -Наташка выпучивает глаза. Я переступаю
порог.
-Красиво тут у вас. Ух ты, новое зеркало? -теперь сияю я.
-Да, папа ещё неделю назад привёз.
-Неделю? Давно я у вас не была.
Получается неприятная пауза. Мы обе понимаем, что поступили неверно.
Она-не пригласила. Я-не предложила прийти. Паузу прерывает её кот
Мурзик. Он очень мягкий. И немного толстый. Очень люблю его!
Резко пять ударов в дверь. Наташа идёт открывать. Это был её сосед-Вадим.
Хороший паренёк, симпатичный.
-Здрасьте. Быстрее включайте радио, сейчас Молотов говорить будет.
От такой вести мы обе побледнели. Потом я рванула к радио, включила на
полную. Даже не знаю зачем, руки меня не слушались. Вадик и Наташка
посмотрели на меня и подбежали. На улицах все встали около
громкоговорителей. Жизнь замерла.
По радио объявили, что началась война.
_________________________________________________________________-
Эльгайтарова Эльвира
Письмо
Таня писала папе письмо:
«Папа, ты знаешь, мне так нелегко,
Папочка, вижу тебя я так редко,
Знаю и верю в твое возвращенье.
В вашей бригаде ты главный герой
Ты вызвался в бой,
Простых рядовых закрывал ты собой.
Папа ты знаешь, люблю я тебя
Как мог ты вызвать огонь на себя?
Папа я знаю, как трудно тебе,
Сегодня читал ты молитву во сне…
И в ней ты просил о здоровье семье
Чтоб были все живы на этой Земле,
И чтобы скорей ты вернулся ко мне.
________________________________________________________________
Казьмина Евгения
Сквозь века
Звук капающей от сосулек воды отвлекал меня от слов классной дамы. Уже
апрель, а значит совсем скоро начнут цвести цветы. Об учебе становится
думать все сложнее. Совсем скоро из «кофейницы» я стану «синей», стану
носить взрослое платье. Как жаль, что на днях меня отругали, я отбилась от
строя и загляделась через большое окно на парк. Уже таяли сугробы. Как тут
не засмотреться? За это, конечно, отругали при всех. Прилюдные поругания
уже стали привычной частью жизни. Скоро весна. В спальной комнате
наконец станет немного теплее. Первые годы я постоянно простужалась,
сейчас пообвыклась.
— Дарья! – прокричал учитель истории – ты вообще слушаешь?! Когда
закончишь обучение — будешь в окна часами смотреть!
Я посмотрела на парту. Все молчали. Я не знала, что сказать. Открыв
тетрадь, я проронила слезу прямо на написанную тему. «История Древней
Руси» начала расползаться на весь лист. У меня закружилась голова.
— Что, подумала над своим поведением?! – все также продолжал кричать
учитель.
В глазах все расплывалось, я не могла нормально видеть и слышать, я как
будто нырнула в воду. Неожиданно для всех я повалилась на парту. Учитель
продолжал урок, не обращая внимания на меня. Я окончательно провалилась
в темноту.
Вдруг я открыла глаза и поняла, что очутилась в небольшой комнатке. По
виду это была спальная, с двумя кроватями, столами, стульями и
прикроватными тумбами. Наверное, это была спальная двух классных дам, да
еще с такими мягкими кроватями. Наверное, мне правда стало плохо и меня
отнесли сюда. Так тепло и светло. Я выглянула в окно и увидела белое
здание с окнами, а на окнах была металлическая рама. МЕТАЛЛИЧЕСКАЯ!!!
Рама. В Смольном, конечно, у нас простые деревянные рамы. За окном
виднелись низенькие деревьица, полосчатые скамейки и очень яркие фонари.
Я не могла поверить своим глазам! Совсем не похоже на Смольный.
Все— таки я решила отвлечься от окна и осмотреть комнату. Открыв
прикроватную тумбу, я увидела много вещиц: прибор, похожий на гребешок,
резинки, зеркальце, молитвослов, салфетки. Остальные вещи мне были не
знакомы.
Тумба, находившаяся в столе, была поинтересней. На первой полке лежали
тетради и разные предметы. С другой стороны, было все идентично, но я не
могла понять, как у классных дам могли оказаться тетради. Скорее всего, это
была комната девочек. Я вышла в коридор. Слева располагался гардероб, а
справа яркая комната, похожая на умывальню. Дверь в комнату была
открыта, на ней была табличка с двумя именами и фамилиями: Соболева
Дарья и Прохорова Мария. Все выглядело очень странно, без резьбы и
мрамора, без инкрустаций. Напротив, тоже была точно такая же комната,
только с другой табличкой. Все это повергло меня в ужас. Где же я
очутилась? Здесь отдельные комнаты с двумя кроватями, а не одна — с
множеством кроватей. Было много одежды и обуви, что было очень
подозрительным.
Все комнаты были пусты, никого не было. Я вышла в коридор. Вдоль
коридора располагалось очень— очень много комнат. Видимо здесь учится
немало девочек, а может и мальчиков. Где все? Может на занятиях? А где их
кабинеты? Я решила проследовать до конца длинного коридора и, открыв
дверь, подняться по лестнице вверх и разузнать, куда все подевались.
Сегодня на уроках я была не совсем сосредоточенной. В воздухе витала
весна, летали ласточки. Значит, скоро пойдет дождь. Вид из окна был
чудесный! Везде лежит снег, тают сосульки. Я резко перевела взгляд на
девочек. Все что— то пишут, смотрят в учебники и слушают учителя. Я была
изолирована от этого. Я просто сидела и смотрела на них. Вдруг, учитель
начал идти по рядам. Я съёжилась и почувствовала боль в голове. Я легла на
парту. У меня не оставалось сил. Вдруг, я полностью погрузилась в сон.
Я очнулась в большом светлом кабинете. Скорее всего это был медицинский
пункт. Раньше я не была здесь и не знаю, как все выглядело. В то время как
мои ровесницы уже знали его наизусть. Врач села за стол и попросила меня
подать ей мою медицинскую карту. Я не поняла и смотрела на неё странным
взглядом.
— На верхней полке – подсказала она.
Я нервно начала искать свою фамилию. Соболева... Везде одни Абрамовы, да
Прохоровы. Где же я? А это точно мой класс? Я посмотрела на полку. 8В.
Вроде мой, тогда почему здесь нет моей карты?
— А это точно мой класс? Может с прошлого года не поменяли? —
спросила я.
— А ты какой класс?
— Ну... восьмой... «В» ...
— Ага, а фамилия?
— Соболева…
— Дай— ка, поищу тебя...
Врач начала смотреть все карты, не перепутаны ли они. Вдруг она
оборачивается на меня с улыбкой
— Нашла! – отвечает она. – Перепугала ты нас, в обморок упала, учитель сам
не свой, уже несколько сообщений написал.
Мне было все равно. Я почти умирала. Моя голова болела, как будто в нее
долбил дятел. Врач открыла медицинскую карту и поставила штамп. В
нужной строчке начала писать «23.10.2023. Боль в голове. Лекарства:
аспирин, аскорбиновая кислота, нурофен…»
— Давай тебя осмотрим. Открывай рот… Говори А— а— а— а…
— А— а— а— а…
— Горлышко красное, даже слишком. Пропишем стрепсилс… Еще
температуру измерим.
Врач достала из своей тумбочки электронный градусник. Показало 38.9.
Покопавшись в тумбе, она нашла ртутный градусник. Я сидел с ним
примерно минут 5. Это было невыносимо. Голова ломилась на части, а горло
взрывалось. Итог: температура 38.7.
Меня отправили в спальный корпус полежать на кровати. Я закинула рюкзак
на плечи и пошла в корпус. Ноги подкашивались. Еле как я дошла до нашего
коридора. Открыв дверь, я издалека увидела какую— то девочку. Лицо
незнакомое. Платье с кружевами, белые перчатки до локтя, волосы,
собранные в кичку. Все это выглядело странным, в то время как я была одета
в шерстяную темно— синюю юбку, темно— синий жакет с тремя
пуговицами, белую парадную юбку и черные лакированные туфли на
каблуке. Волосы были убраны в две тугие косы. Я дошла до комнаты, кинула
рюкзак на пуфик и крикнула:
— Эй, девочка! Ты откуда?
Ответа не послышалось. Я решила найти её. Зашла в комнату моей лучшей
подруги, странно, как она там оказалась, ну да ладно.
— Девочка, а ты из Пансиона? Кактебязовут?
— Je ne sais pas comment je suis arrivée ici. Je m'appelle Daria.
— Что— что? Ты вообще русская?
— Да, я русская, но говорю на французском языке. Вы разве на нем не
говорите? —спросила она.
— Нет, но я могу говорить на английском и немецком языках. Так как тебя
зовут?
— Я Дарья. А тебя как?
— Я тоже Даша. Я воспитанница Пансиона МО РФ в городе Санкт—
Петербурге. – гордо ответила я.
— А, Пансион, школа для девиц! Теперь понятно куда я попала, а я
воспитанница Смольного института города Петербурга, — ответила Дарья.
— То есть ты из прошлого?
— Из какого прошлого? Сейчас не 1875 год?
— Нет, сейчас 2024 год. Недавно Новый год праздновали.
— Понятно… — с удивлением ответила Даша.
— Давай я тебе проведу экскурсию по Пансиону? Только в таком виде тебе
нельзя показываться за пределами спального корпуса. Давай я тебе дам свою
одежду второй половины дня?
— Давай, а что это за одежда такая?
— Пойдем, я тебе покажу
Зайдя в гардероб, Даша из Смольного института была настолько удивлена,
что чуть не упала в обморок.
— И это вся ваша одежда?!
— Ну да, этого вполне хватает. А одежда второй половины дня – это
свитшот, джинсы, желтая футболка, голубые носки и белые кроссовки.
— Что это за слова такие? Сви.. что?
— Ладно, потом объясню, одевайся быстрее.
Даша стала одеваться, но задавать вопросы не перестала:
— А ногу сюда просовывать? А это точно твоя одежда? А мне такое можно
одевать? А это так застегивать?
После уймы вопросов и минимума ответов, Даша из Пансиона начала
заплетать Дашу из Смольного института. Даша сидела на пуфике напротив
зеркала и смотрела, как другая Даша старательно плетет ей французские
косы.
После этого, две Даши отправились на экскурсию в многофункциональный
зал.
— О, это же бальный зал! Какой он большой и красивый! А кресла
поставлены в виде трех цветов: белый, синий, красный! Ну не зал, а сказка!
— Ну, вообще— то, это не просто бальный зал, он предназначен для спорта,
обширных мероприятий, творческих гостиных, кинолекториев, уроков
физической культуры и не только!
— А вам можно заниматься спортом? А каким? Здесь можно заниматься
велоспортом? А теннисом? А футболом можно?
— Конечно, можно! И даже больше! Например: спортивным
ориентированием, баскетболом, волейболом, гимнастикой и танцами.
— А нам не разрешают заниматься спортом, потому что это не для девушек,
а для юношей.
— Понятно, пойдем я тебе покажу зеркальный зал
— Там что, много зеркал?
— Сейчас все увидишь!
И две девочки, две Даши отправились в зеркальный зал.
— Как много зеркал! И станки для классического танца! А вас учат красивой
осанке?
— Нет, но можно заниматься народными танцы и стоять у станка днями
напролет! Да, зеркал в этом зале очень много. Куда не повернешься, везде
себя видишь.
— А что это за прибор такой?
— Ты что, это же часы! Ты не узнала?
— Нет, они совсем другие, не такие как у нас! У нас они круглые, висят на
стене и имеют три стрелки: минутная, секундная и часовая.
— Это электронные! А точно, у вас же таких слов и в помине нет. Кстати, эти
часы нужны для фехтования. Они считают уколы, то есть сколько раз
удалось сделать «укол».
— А что за фехтование? Это такой урок?
— Нет, это вид спорта, шпаги, рапиры, сабли. Мы даже участвуем в
соревнованиях и турнирах. Многие девочки завоевывают первые места и
попадают в сборную России!
— Ты имела ввиду Российскую империю? Это у вас такое сокращение?
— Нет, наша страна давно уже не империя. Уже как 2 века!
— mon Dieu!
— Вот именно!
— Ладно, давай пойдем в гимнастический зал. Может хоть там ты не
станешь задавать вопросов.
Подойдя к гимнастическому залу внутри как будто что— то засветилось,
засияло, как огонек!
— А что это светится посередине зала?
— Это блестки от купальников гимнасток. На них много сияющих камней,
поэтому и светится.
— Купальники?
— Да-да-да, у гимнасток есть купальники, чтобы было удобнее выступать,
так как в других костюмах не удобно делать те или иные упражнения.
— Поняла. А это зал просто с ковром и все?
— Нет, здесь есть предметы для занятий гимнастикой, брусья, турники,
шведские стенки и тому подобное.
— А что за предметы для занятий гимнастикой? Это палки, чтобы держать
осанку ровно или для что другого?
— Это мячи, скакалки, ленты, булавы и обручи, а еще подушки для растяжки
и резина.
— Видимо, я не самая умная и образованная в мире…, а классные дамы
говорят, что в Смольном институте я смогу стать самой образованной и
умной, а я даже не знаю многих предметов для гимнастики. Но все же у нас
не такая гимнастика. Да, нам тянут спины, проводят растяжки, но с
предметами мы не работали.
— Понятно все с тобой, в общем, вас там только на учебе и зацикливают. А у
нас все на выбор. И кружки, и еда, и дальнейшее будущее.
— А у нас после окончания института мы все должны стать либо хорошими
и элегантными женщинами в обществе, либо фрейлинами императрицы. А
еды нам дают мало, какой уж тут выбор.
Пока девочки общались, к ним подошла классный руководитель Даши
Соболевой. Она увидела рядом с ней незнакомою девочку, которую классный
руководитель Мария Антоновна не видела ни разу в классе.
— Девочка, а как тебя зовут? Ты из нашего класса? Почему на руке браслет?
— Qu'est— ce qui vous fait si peur? Ах, простите, не привыкла говорить всегда
на русском языке. Я Дарья. К сожалению, я не обучаюсь в данном Панс..
Пан.. Пансионе! А на руке браслет – подарок от подруги на её выпускной.
— Даша, отойди на минуточку – попросила Мария Антоновна Дашу
Соболеву. – Даша, что это такое?! Почему с тобой незнакомая девочка, она
говорит на французском языке, да еще и не обучается в нашем Пансионе!
Откуда она вообще взялась!
— Мария Антоновна, успокойтесь! Я сама не знаю, откуда она взялась, но ей
нужно помочь! По её словам, она из Смольного института. Появилась в
комнате моей лучшей подруги Маши Прохоровой. Говорит, что не знает, как
она сюда попала и удивляется всему, что я ей показываю.
— Даш, тебе не кажется, что ты несешь какую-то тарабарщину! Как она
оказалась здесь, спустя века! Это что, магия?! Даша, тебе следует пойти в
медицинский пункт, мне кажется, что ты реально бредишь. Врач тебе
посоветует, что делать.
— Ну, Мария Антоновна, я ей верю! Давайте я ей помогу, а потом решим,
что с ней делать. Может, попросим начальство зачислить её? Или... или...,
или я не знаю что. Вообще, потом решим, ей нужна помощь!
— Ладно, хорошо. Ты берешь на себя ответственность за неё, а я помогаю
тебе с зачислением этой девочки. По рукам?
— По рукам, Мария Антоновна! – радостно сказала я и подбежала к Даше.
— У меня такой сюрприз для тебя!
— Что-что? Какой сюр? – посмотрела на меня с удивлением Даша.
— Ладно, потом скажу, что это. У нас ещё бассейн и столовая. Что
выбираешь?
— Ну… давай бассейн, а то никогда в нем не была и не видела его.
— Пойдем.
Бассейн казался смолянке слишком громадным, она считала, что туда могли
поместиться больше 1000 человек! Но на самом деле, это было не так.
— Смотри, это бассейн!
— C'est magnifique!
— Ты восхищаешься бассейном? Это же просто помещение, в котором
плавают и тренируются… Что здесь особенного?
— Ты не понимаешь! Это очень— очень прекрасно! Просто великолепно! Я
давно хотела побывать в бассейне! Нам запрещают заниматься спортом,
плавать и вообще говорить об этом вслух. Нам можно только работать над
осанкой и походкой. Ну как же это нудно…
— Понимаю тебя. Как же скучно сидеть на построении начальника курса и
выслушивать её замечания к воспитанницам, когда ты послушная и
спокойная девочка. Мне кажется, что весь курс кроме меня уже получал
замечания. Ах да, бассейн. Тебе нравится?
— Да- а- а- а… Потрясающее…
— Ну что ж, нужно тебя вытягивать отсюда, а то не налюбуешься. Пойдем в
спальный корпус.
— Пойдем.
Мы шли по узким светлым коридорам. На стенах висели портреты известных
людей. Пройдя кабинет литературы, Даша-смолянка остановилась и долго-
долго смотрела на портрет Ф. И. Тютчева.
— Подожди— подожди, откуда у вас портрет моего отца? Вы что, еще
помните его переводы?
— Что? Какие переводы? Он же известный поэт. Мы до сих пор проходим
его стихотворения на литературе.
— Кто бы мог подумать?
Пока девочки шли, Даша думала: «это же дочка великого поэта! Нужно
срочно рассказать об этом Марии Антоновне!». У девочек завязался разговор
про Пансион. Они еще долго болтали про традиции и останавливались возле
каждого кабинета, а Даша поясняла смолянке, что появилось нового за два
века.
Дойдя до спального корпуса, оказалось, что отбой уже объявили, а Мария
Антоновна давно ушла домой. Две Даши вошли в комнату и улеглись спать.
Громкий голос учителя заставил Дарью Тютчеву открыть глаза и поднять
голову. Она огляделась. Привычный класс. Вокруг смолянки. За окном тают
сосульки. «Нет, не может быть, это был сон? Неужели все это было
неправдой? Бассейн, фехтование, свитшот?... Как же воспитанница
Пансиона?», — сказала вслух Дарья.
— Какой Пансион? Какой бассейн? Тютчева, придите в себя! Отправитесь в
комнату для наказания!
Даша уныло склонила голову: «даже если эта волшебная школа мне
приснилась, в ней наверное бы учитель не стал кричать на ученицу. Вот бы у
нас была такая школа».
А Даша Соболева, проснувшись в лазарете, помнила свой сон до мельчайших
подробностей. Какие-то детали не давали ей покоя. Когда она зашла на
страничку выпускниц Смольного института увидела имя: Дарья Тютчева,
открыла страницу и увидела фото. Как громом поразило — это же та самая
девочка из её сна. Прочитав всю её биографию, с удивлением обнаружила,
что её тезка из сна открыла совершенно необычную для своего времени
школу для девочек, очень похожую на Пансион, где не было равнодушных
учителей, а личность ученика была главной.
____________________________________________________________
Васильева Ника
Притча о кактусах и розе
Где-то в далёком уголке вселенной была страна кактусов. Эта страна была
почти такой же, как и все страны, но в ней жили только кактусы и все.
Больше ни единой формы жизни. Их страна была немного серовата, а мир
был суров.
Кактусы были как люди. Они так же работали, учились, играли, и их жизнь
никогда не менялась. А следил за этим старейшина – кактус Истор. Он был
стар и мудр, но мертв внутри. И было все одинаково, до одного момента…
В один из дней в их мире появилось новое растение. Оно было прекрасно, его
бутон был ало-красный, оно благоухало. Это растение, словно древнее
божество, утонченно, будто бы выточено на станке.
Кактусы, заметив новый цветок, начали расспрашивать это чудо-растение:
кто ты? Откуда? Зачем пришло к нам? Как сюда попало? Оказалось, что
цветок зовут «Роза», и она странник, которую занесло в этот мир из
прекрасного сада далекой страны. Она была проста и любила жизнь,
наслаждаясь каждым моментом.
Кактусы невзлюбили её, ведь она рушила их порядок, и она была другая!
Они начали над ней издеваться, убеждать, что она ужасна, что следует
прятать свои лепестки. Роза начала черстветь и потихоньку увядать. Её бутон
потускнел, не было больше этого изящества. Однажды пошла она к реке и
увидела себя, и тогда подумала: и я уничтожаю себя из-за чужого мнения?
Но зачем? Пойду и скажу им в открытую все то, что я думаю про их слова и
поступки.
Выйдя на главную площадь, она произнесла: вы думаете, что я другая? Но
почему?! Ведь все мы растения, у всех нас есть шипы, рано или поздно и у
вас появится бутон. Мы все прекрасны!
И тут кактусы задумались. И посмотрели на это совсем по-другому. Тогда
роза наконец расцвела, а кактусы начали поочередно влюбляться в розу. Они
словно загорелись изнутри. Кактусы перестали быть настолько суровы, да и
мир расцвел. ВСЕ СТАЛО ПО-ДРУГОМУ!
Но Истору это не понравилось, он был черств до глубины души, ведь в
молодости он поклялся никогда не влюбляться, чтобы быть более
бдительным. Ведь любовь слепа, а рядом с ней всегда ходит сумасшествие.
На той же главной площади он сказал: «Вы делаете ошибку! Это всё
испортит! Остановитесь, любовь вас убьёт!!!». Но кактусы его не слушали, а
лишь посмеялись на эти речи. Тогда Истор сказал: «Кто со мной не согласен,
тот враг мой и против того объявляю войну!». После этого некоторые
кактусы задумались, испугались и перешли на сторону Истора. И началась
одна из самых страшных войн в мировой истории и длилась она 124 года. В
этой войне умерли все, кроме розы и кактуса Кристофа.
Кристоф был одним из самых близких кактусов Розы, до конца старался её
оберегать и защищать от ужасных сражений. Но Кристоф был сильно ранен,
и он погиб прям в объятьях любимой Розы. Не выдержав этой разлуки, роза
очерствела и сбросилась со скалы в океан. В стране ни осталось никого.
Абсолютно все сложили головы в страшной борьбе за любовь, а рядом с
любовью и сумасшествием отныне ходит скорбь.
_______________________________________________________
Мирошниченко Ольга
Бабушкины сказки
За окном тихо ночь опускается,
Ну а бабушка пряжу прядет.
Мерно прочные нити сплетаются,
Скоро сказки она заведёт.
Что ни слово, то мудрости истина,
Только прячется в сказке она…
Каждый новый сюжет удивителен,
Кладезь знаний в нем заключена!
Засыпая, рисуются образы,
Где добро побеждает над злом.
Гладит теплой ладошкой нам волосы,
Эту мудрость впитаем со сном…
В сказке важный момент! Нить натянута…
Что же выберет главный герой?..
Но стучит ровно прялка усталая,
Значит, будет повержен чужой!
Вот и сказке конец, спят ребятушки,
И клубочек из нитей готов.
Уберет в сундучок его бабушка,
Пожелав всем спокойных нам снов.
Тот сундук не простой, а наследие,
Что веками хранится для всех,
А клубочки дадут направление
И покажут, где тьма, а где свет.
Каждый слог в этих сказках, как нити,
В память нашу вплетается прочно.
Мудрость сотни веков цените,
Сохраняйте и впредь бессрочно!
_______________________________________________________
Мирошниченко Ольга
Рождественский сочельник
Мы едем по заснеженной дороге в деревню к
прабабушке Анне. За окном мелькают молодые сосны, редкие дома, а я вспоминаю наши
прежние встречи с Анной Яковлевной Сягловой – младшей сестрой моего прадеда –
ветерана Великой Отечественной войны.
«Сколько же у тебя игрушек, Олюшка! – восхищалась бабушка, приезжая к нам в
гости, - Жаль, что в моем детстве совсем не было игрушек. Береги их!»
Эта энергичная женщина с улыбкой на лице всегда встречает нас с радостью. К
сожалению, родных детей и внуков у Анны Яковлевны не было, и всю свою любовь и
заботу она отдает теперь нам.
Интересно, изменилась ли она с нашей прежней встречи? О чем сегодня расскажет
нам прабабушка Анна?
Мы поднимаемся по лестнице, тянем за дверную ручку. Открыто. Конечно, Анна
Яковлевна, уже заждалась нас. Я слышу, как она гремит посудой на кухне и напевает:
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно!..
«Проходите, проходите, мои дорогие, сейчас обедать будем. Олечка, помоги мне
расставить посуду,» - радостно и волнительно тараторит бабушка.
В комнате у бабы Ани стоит рождественская елка, мерцают гирлянды, на столе
застелена бархатная скатерть, которую бабушка достает по особым случаям.
Судьба у Анны Яковлевны похожа на сюжет из кинофильма. Родилась Анечка в
1932 году самой младшей в семье. Старшие братья Иван и Петр всю жизнь оберегали
свою младшенькую Нюрочку. Едва малышке исполнился один год, семья была
репрессирована и вы слана в глухую тайгу в далекую Томскую область с одним сундуком
вещей и маленькой иконой.
Родители день и ночь трудились. Анечка уже в пять лет лихо скакала на лошади и
ходила с отцом на охоту.
Накануне войны отца парализовало, старшего брата Петю призвали на фронт,
средний брат Иван в двенадцать лет стал повозчиком при военкомате. А девятилетняя
Анечка осталась в доме за главную: ухаживать за отцом, вести хозяйство.
«Мамы почти никогда не было дома, - рассказывает Анна Яковлевна, - Она
возвращалась затемно и с первыми лучами солнца снова отправлялась в колхоз – армии
требовалось продовольствие.
Кушать было практически нечего, все отправляли на фронт. Мы даже пойманную
рыбу не пробовали. Матери разрешали забрать только рыбные потроха. Она промывала их
и варила нам холодец. Летом тайга выручала: ягоды, грибы, саранки – казалось, что
ничего вкуснее быть не может.
Все мужчины были на фронте, а детей постарше, вроде меня, привлекали к работам
в поле.
Помню, когда мне было лет десять, пришел к матери председатель колхоза:
«Варвара, собирай свою Нюрку, поле пахать нужно, а Марьин сынок слег, заболел. Она у
тебя с малых лет с лошадьми ладит».
Казалось, что этот весенний пахотный день был бесконечным. Обуви у нас не
было, наматывали тряпки на ноги, да в лаптях по сырой земле ходили. Я шла за лошадью
по вспаханной полосе, проваливаясь в ледяную сырую землю почти по колено. Падала без
сил и снова поднималась. Не помню, как я вернулась домой… Мать усадила меня на печь
отогреваться, но я всё-таки успела простыть.
Ухаживать за мной было некому, а мама вынуждена была теперь всё время
вставать в поле. Спустя несколько дней я уже не могла самостоятельно встать с постели.
На счастье, матери разрешили вырваться на денек домой. Это меня и спасло. Она
выпросила у соседки куриное яйцо, сделала травяной отвар, усадила меня к себе на руки и
по маленькой крошечке кормила меня этим отварным яйцом, чтобы хоть немного сил
появилось в истощенном организме…»
Рассказывая об этом моменте из своего военного детства, Анна Яковлевна по-
особенному улыбается, делает паузу и, кажется, на миг вновь возвращается на 80 лет
назад.
«Наверное, это было самое светлое воспоминание детства… В этот момент я
почувствовала себя ребенком. Раньше у мамы не было времени даже приобнять меня…
Наступил 1944 год. Я окончила четыре класса, а средняя школа была только в
районном центре в сорока километрах от дома. Мам очень хотела, чтобы я получила
образование. Она нашла семью, которая согласилась приютить меня на время учебы.
…Наступали новогодние праздники, мне не терпелось увидеть родителей, и я
рискнула отправиться пешком в сорокаградусный мороз по сугробам через тайгу домой.
Я растирала щеки рукавицами, останавливалась, чтобы отдышаться и снова шла
вперед. Я боялась, что если присяду на пенек, то уже не смогу встать и идти дальше.
Когда силы почти покинули меня, а слезы, обжигая лицо, текли по замерзшим
щекам, я, наконец, увидела вдали на холме огоньки домов…
Мама плакала от счастья и от ужаса, представляя, как я в одиночку смогла
преодолеть этот путь.
Спустя несколько дней мне нужно было возвращаться. Дома не было денег, чтобы
я смогла взять их с собой, возвращаясь на постой в чужую семью. Мама заняла деньки у
соседей, отправила меня в магазин, чтобы собрать мне что-то в дорогу.
В магазине я поняла, что карман моего тулупа пуст. Видимо, по дороге деньги
выпали из кармана, и их замело метелью…
Мама предложила мне остаться дома, а в школу пойти на будущий год. Но я была
непреклонна: я должна учиться, я найду выход. И, слыша, как мать читает молитву мне
вслед, твердо отправилась в обратный путь.
Мать заморозила в мисках молоко, собрала кое-какую провизию, но я вряд ли
преодолела бы путь с ношей. Мама умоляла проезжего почтальона довезти меня на своей
повозке, но у него было много писем и посылок, он отказал, согласившись лишь захватить
узелок с провизией, который должен был передать мне уже в городе.
Спустя несколько дней мама узнала, что узелок так и остался на почте, а нашли его,
когда молоко растаяло и растеклось по полу…
Мы выжили! Наступил победный 1945 год. Жизнь начинала налаживаться. Соседи
собрались переезжать в Абакан. Там жила сестра моего отца, поэтому мама вновь начала
молиться и просить, чтобы добрые люди смогли забрать меня с собой, хотела, чтобы я
получила образование.
Денег на дорогу не было. Меня усадили в сундук и занесли в багажное отделение
парома. Уже в пути я смогла выйти и добраться в далекую Хакасию.»
Анна Яковлевна получила четыре профессии и всю свою жизнь посвятила людям:
хореограф, педагог по вокалу, руководитель театральной студии, библиограф.
Ее энергии хватало на все: съемки в художественных фильмах, концерты,
театральные постановки, агитбригады для полевых работников, лыжные гонки,
поэтическое творчество, путешествия.
До сих пор бабушка Аня не сидит на месте: создает памятные альбомы для
районного музея, поет с такими же активными бабушками в хоре – ее день расписан по
минутам.
«Бабушка, а в чем секрет твоей энергии и долголетия?» - спрашиваю я.
«Мама всегда говорила нам, что уныние – это грех, нужно уметь радоваться жизни,
а еще просила беречь вот эту икону, которая досталась ей еще от ее бабушки. Она помогла
нам выжить в тот первый год в ссылке, уберегла Петю на войне. Эта икона сохранила
меня тогда, когда я простыла на пахоте, и когда шла в одиночку по морозной тайге. Всю
жизнь она оберегает нашу семью. Пусть и вас, мои дорогие, она бережет долгие годы…»
Через пару недель прабабушке Анне исполняется девяносто лет. Я смотрю на
старую икону на стене и слышу, как Анна Яковлевна продолжает напевать:
Я люблю тебя, жизнь,
И надеюсь, что это взаимно!..
_____________________________________________________________
Мирошниченко Ольга
По обе стороны блокады.
Я стоял на берегу Камы, вслушиваясь в её привычное журчание, тихое,
неторопливое. Там, вдали за плетнём огородов возвышался могучий лес. Тёмные
кроны елей плотно прижимались друг к другу слегка покачиваясь на ветру.
Родная деревня. Вдоль гравийной дороги тянулись с обеих сторон два десятка
домов. А прямо у излучины реки стоял отчий дом, мой кров, моё место силы.
Я вглядывался в окна, наблюдая за огоньком лучины. Мама, склонившись
перед иконой, что-то шептала, глядя на образа.
Я попытался сорваться с места и броситься в ее объятия, но не мог
пошевелиться. Не понимая, что происходит, я хотел закричать: «Мама! Мамочка, я
здесь! Я вернулся!», но не слышал своего голоса.
«Мама! Я вернулся!» - я вновь закричал что есть силы в пустоту, внезапно
окружившую меня вместо родного дома.
«Вернулся, миленький, вернулся! Вот радость-то!» - сквозь пелену перед
глазами я пытался увидеть облик мамы, но надо мной склонился силуэт пожилой
женщины в белом халате, которая гладила меня по голове, присев на край
больничной кровати.
Я попытался пошевелиться, но тело не слушалось.
«Тише, тише, сынок! Рано тебе вставать. Считай с того света вернулся. Никто
уже не верил, что выкарабкаешься… Видно кто-то сильно за тебя молится. Если из
такой передряги выбрался, значит вернешься домой. А теперь поспи, набирайся
сил».
Я снова провалился в темноту, голова кружилась, а перед глазами стали
возникать воспоминания последних месяцев здесь, под Ленинградом.
…На следующий день после моего восемнадцатилетия я уже стоял на пороге
военкомата. Шел тысяча девятьсот сорок второй год, война бушевала беспощадно.
В учебке меня определили в сапёры. Сапёр ошибается лишь однажды… Я не
сразу всерьез понял всю драматичность этой фразы.
Васька. Мы шли с ним всегда бок о бок. Он был таким веселым и смелым,
убеждал, что вместе войдём в освобожденный Ленинград. «Дойдем до
2
Консерватории. Послушаем настоящую музыку, Иван! Ты не представляешь, как я
мечтаю побывать на таком выступлении!» - мечтал он.
Я ничего не понимал в симфониях и операх, у нас в деревне была одна
гармошка, но я так же, как Васька, начал мечтать о Консерватории».
В тот роковой день он, как всегда, несмотря на канонаду залпов орудий,
уверенно шел по минному полю, легко и без ошибок угадывая, где прячется
очередной снаряд. Мы передвигались в метре друг от друга, оставляя за собой
безопасный путь для наступления наших войск.
Секунда! Всего одна секунда! Оглушительный взрыв и тишина…
Пронзительная! Меня отбросило в сторону. Я ,судорожно протирая глаза, пытался
отыскать Ваську. К нам уже подоспели другие бойцы, оттаскивая назад, на
безопасное расстояние.
Васьки не стало… Я не верил, что такое возможно, что жизнь может
оборваться вот так внезапно, за секунду. Именно в этот момент я понял, что такое
война…
…Холод. Пронизывающий ветер. Серые лица измученных голодом людей,
прибывающих в Кобону. Наверное, я никогда не смогу их забыть. А та девочка…
Абсолютно седая девчонка!
Вместе с ужасом приходит ярость. Как? Как остановить это безумие??
В понтонно-мостовом полку у Ладожского озера я брался за любую работу,
готов был совсем не спать, лишь бы хоть немного помочь тем, кто до сих пор
находился в блокадном городе. По чуть окрепшему льду первыми двинулись
повозки на санях. Я управлял одной из них. С лошадьми ладил с детства, и дома
зимой по высоким сугробам мы пробирались только на санях. Но здесь была совсем
другая дорога: бескрайняя гладь, кромешная тьма и лёд, который опасно хрустел и
двигался под весом гружёных саней.
В ту ночь мела пурга. Я изо всех сил пытался не упустить из виду впереди
идущую повозку. Жутко клонило в сон, а пробирающий до костей ветер забирал
последние силы.
3
И вновь всего одно мгновенье… Моя повозка провалилась в полынью.
Мешки! Как же их перекинуть за кромку льда? Я не думал о том, что очутился в
ледяной воде, я пытался сохранить груз. Это была цена жизней десятков людей,
которые стойко защищали свой город!
Ребята зашумели, бегая вокруг полыньи, вытаскивая меня из ледяной
ловушки, а из моих глаз текли слезы отчаяния за утонувшую повозку с зерном…
…Мы готовились к наступлению. С приходом весны бои вновь стали
происходить всё чаще, враг чувствовал, что наши войска готовы прорвать кольцо
блокады.
Самолеты появились неожиданно. Они летели так низко, что можно было
различить лицо пилота. Начался бой. Я почувствовал напряжение во всём теле.
Яркая вспышка и темнота…
Это последнее, что я помнил после того, как очнулся в госпитале.
…Спустя время узнал, что меня ранило в голову осколком бомбы. Больше
двух недель я пролежал без сознания. Моё возвращение к жизни называли не иначе
как чудом.
Наш госпиталь находился на территории Александро-Невской лавры. Здесь и
вправду часто случались чудеса. За нас молились ленинградцы, потому что мы
отдавали жизни за освобождение города.
Я удивительно быстро шёл на поправку. С таким ранением меня должны были
безоговорочно демобилизовать, но я уже не представлял, что смогу вернуться
домой, зная о том, что здесь остаются те, кому необходима помощь.
Спустя всего два месяца я снова был на передовой. За моё усердие и
результаты боевых заданий меня определили сапёром в штурмовую бригаду. От
одного упоминания об этих бригадах у противника в жилах стыла кровь. Для нас не
существовало преград, мы штурмовали высоты и освобождали поселки, всё ближе
прорываясь к кольцу блокады.
Я помню тот день, когда Ленинград был полностью освобождён. Мы не
скрывали слёз и радости, казалось, что в наших уставших сердцах вновь загорелся
огонь и уверенность, что Победа придёт совсем скоро!
4
Я был ранен еще не раз, но, как и предрекла та пожилая медсестра в
госпитале, пули и снаряды проносились рядом, лишь слегка касаясь меня, как будто
и впрямь кто-то свыше оберегал меня в самых страшных боях.
Я встретил Победу в Польше, а затем снова вернулся в Ленинград,
восстанавливать его и расчищать от мин и снарядов.
Невозможно забыть величие и стать этого города! Я медленно шёл по
улицам, рассматривая каждую деталь на фасадах разрушенных домов, вчитываясь в
таблички…
Консерватория!! Ноги сами привели меня сюда.
Васька… Ты отдал свою жизнь ради того, чтобы и эта консерватория смогла
открыть свои двери зрителям.
Город постепенно оживал и с благодарностью принимал нашу помощь.
…На календаре уже переворачивал свои страницы тысяча девятьсот сорок
шестой год. Я шёл по знакомой с детства тропинке вдоль реки. Всё также шумели
кронами величавые ели, вдали слышались голоса петухов. Этим родным воздухом
невозможно было надышаться, этими просторами нельзя было налюбоваться.
Вот и мой дом. Чуть покосилась крыша. А ступени на крыльце поскрипывают
всё также. Я тихо приоткрыл дверь. Мама молилась в углу комнаты так же, как и
тогда в моем сне.
«Здравствуй, мама», - тихо сказал я, прикрывая дверь.
Она обернулась: «Вернулся! Я знала! Я верила! Вернулся, сынок!»…
…Послесловие.
Основано на реальных событиях. Посвящается моему прадеду Бисерову
Ивану Галактионовичу.
_____________________________________________________
Вишнякова Виктория
Я русская до кончиков ногтей
Я русская до кончиков ногтей,
Мне так и мама говорила детстве,
И для России, Родины моей,
Всегда есть важный уголок на сердце.
Любимая, прекрасная страна,
Где жители с открытою душой.
Просторы ей отмерены сполна,
Не зря зовётся самою большой.
Привычные бескрайние поля,
У дома шелестящие берёзы,
И белые от пуха тополя,
И громкие пугающие грозы.
А белый снег, сугробы и метель,
Узоры на стекле как в галерее.
Акрил, гуашь и даже акварель
Так окна разукрасить не сумеют.
Хочу спасибо Родине сказать,
За то, что я частица этой силы.
И я её не смею променять:
Любимую, прекрасную Россию.
_______________________________________________
Ярыгина Полина
Взрослая
Деревья казались выше, а люди старше,
(Мужу сестры уже тридцать! Да он же старик!).
Соседские сливы своих, конечно же, слаще,
«На вырост» влачился по́ полу пуховик.
Отец мастерил мне, помнится, лук и стрелы…
Я гроза огородных лесов неокрепшей рассады!
Оседлав озорно небольшой двухколёсный велик,
Отправлялась с подругой туда, куда детям не надо.
По своим же словам, теперь уже я старушка;
Научилась платить коммуналку, готовить борщ.
Среди прочей посуды есть и пивная кружка
Для напитка со вкусом «вырастешь и поймёшь».
Но стала ли я действительно взрослой дамой?
Хотя мои юбки давно отпустили длину,
Ведь я, как и прежде, ласкаюсь котёнком к маме,
Но чаще играю в начальницу, дома — в жену.
Во снах не летаю, не плачу, когда мне больно.
Но бегущие годы не смогут мне запретить
Посыпа́ть недозрелые яблоки густо солью
И в теле окрепшем душою той девочки жить.
Июльский сад
Пьянящий запах тёплых розовых яблок,
Припавший к земле от зноя июльский сад.
Солнце идёт дугой коромысла на запад,
А двое на старой скамье о любви говорят.
Чистой монетой звенят сезонные клятвы,
На них поцелуев вечную ставят печать,
Которая треснет, возможно, ещё до жатвы,
Но им и не надо об этом ни думать, ни знать.
Прекрасное вечно так же, как мимолётно.
Быть может, зачахнет этот храмовый сад…
Но станет однажды как‑то тепло и спокойно,
Заслышав июльских яблок густой аромат.
Наполовину
Вопрошаешь так часто: о чём по весне поют птицы,
Как будто любимого песни давно разгаданы.
В дыры души своей он забивает тряпицы
И не решается всё обнажить, что спрятано.
Плечи тайком застывают на долгом выдохе,
Пальцев дрожь затерялась в карманах куртки.
Горечь опять молчалива и с бренди выпита,
За дымом не видно, как ночь провалилась в утро.
Ему не даёт целый мир показаться слабым,
Говорят, только вазы и женщины могут быть хрупки.
Наполовину мыслей грузных ограбив,
Станешь, быть может, его спасательной шлюпкой.
Слетят валуны стремительно с шеи утёса,
В земле не проклюнется семя сарептской горчицы.
Делить на двоих — как приделать телеге колёса.
И станет понятно, о чём по весне поют птицы.
«Кухонная терапия»
Отчего‑то на кухне свет по ночам желтее,
Чай ароматнее, окна прозрачнее, зорче.
Я будто прошу у самой тишины дозволения
Створку открыть и думать всё громче и громче.
Как будто бы мысли разбудят моих соседей?
Станут их детям неласковой, скверной сказкой?
Гуляя глазами по шкурам звёздных медведей,
Всего лишь пытаюсь наткнуться на нужную связку
Ответов к моим повторяющимся вопросам,
Выпить бессонницу вместе с отваром ромашки,
Вынуть из сердца все маленькие занозы
Тревог, от которых белеют руки костяшки.
Отчего‑то на кухне, наедине с собою,
Словно бы баночки пряностей или специй,
Встают на полку ровно одна за другою,
Дня избежав, причины, за ними следствия.
Яркое солнце, лишавшее права печали,
Права клонить тяжёлую голову к полу,
Ночью не смотрит с укором и не мешает
Взять выходной чёртову самоконтролю.
А после приметишь, как‑то совсем прозаично:
Пора поливать горшочки фиалок и лилий.
Да, всё у меня в порядке. Даже отлично.
Есть что‑то особое в «кухонной терапии».
***
Вечер тихо задремал у крыльца котёнком,
Нежно сыплют на него пионы лепестки.
Солнце скрылось за пурпурно-синим горизонтом,
Подсветив железо крыш так, на ход ноги.
Ближе к ночи оживёт берег красно-глинный,
Кваканьем да уханьем заполнит чуткий слух.
По недлинным улицам пухом тополиным
Летняя метель кружит комаров и мух.
Палисадник жадно пьёт влажное дыханье,
Что теченьем по селу источает Сок.
Кажется таким смешным птичье пререканье
С тем покоем, что в душе моей сейчас цветёт.
Метель
Напуганной птицей взметнулся с обочины снег,
Ветер гоняет его, будто ловкий дворник.
И мечется, мечется, ищет приют, ночлег,
Этот осколочно-бисерный беспризорник.
Он и не понял, что вдруг перерос в метель,
Окреп и набрался смелой январской силы.
Забористым свистом, горном степных дикарей
Всех распугал играючи, невозмутимо.
Когда опустел блёклый уличный холст,
Когда заползла ночь в колеи дороги,
Метель возвела к звёздам прозрачный мост
И в небо смотрела глазами немого пророка.
Осыпала нищий город жемчужной рекой,
Взрастила цветы ледяные в руках воздетых,
И смолкла как сон, забылась, как пепел земной
И стала опять неприкаянным тихим снегом.
***
В серой пудре зыбкого тумана
Тонут профили щербатые домов.
Как вода из сорванного крана,
Хлынул крик на пастбище дворов.
После смолк, как будто по задумке…
Тишина. Весь мир ни мёртв, ни жив.
Только ночь подсвеченные рюмки
Фонарей подносит, как аперитив.
Тень садится бабочкой на горло:
Становлюсь торжественно-мрачна.
Провода на лунном теле домры,
Тянутся… Играют мне дотла!
Пресный снег на уличных подносах,
Пирамиды плесневелых крыш…
Сжатый холодом колючий воздух
В лёгких прыгает то вверх, то вниз.
Эта ночь, подсоленная рёвом,
Мне судьбу читает, как с листа.
Но ворочается в сердце побелённом:
Будто я не там и я не та…
Будто мне мерещится подстрочье
Неудавшейся дрянной главы.
Вместо имени вопрос и прочерк
В море слов чернильной синевы.
В серой пудре зыбкого тумана
Вот и я совсем уже тону
В час, когда беззвёздных караванов
Стрелка повернула на зарю.
***
Со стен к потолку, с потолка на тяжёлый комод
По-детски неугомонно и неутомимо
Солнечных зайчиков прыгает калейдоскоп;
Ольха за окном моё прозвонила имя –
Лето пришло. Обнимает, как добрый друг,
И я открываю сердца скрипучие ставни.
Долой из дома! Города каучук
Смешало солнце с запахом сладким герани.
Прохожие словно ожили, и в них надежд
Кружат мотыльки, слагая фигуры вальса.
Как будто пересекая майский рубеж,
Все перестали в счастье своём сомневаться.
В брызгах фонтана радуга зацвела,
Пух тополиный щекочет носы до чиха!
Лето приходит для радости и тепла,
Чтобы метель в глазах наконец-то утихла.
***
Птичий клюв молитвенной щепотью
Крестит тень мою, скользя с пупа к плечам.
Как вырванные лошадью поводья,
Года летят, пока я там да сям.
Цветут и отцветают сиро вишни,
Твердеет заслезившая смола.
Нас жизнь хранит, как сломанные лыжи,
На всякий случай, но не навсегда.
Меня несёт к невыхоленным землям,
Где горы сплавлены в титановую цепь,
Где женский плач и праведное пенье
До смерти будут память мою жечь.
Пустою навалилось небо грудью,
Рыдая надо мной и грохоча.
И прыгает распаренным безлюдьем
Густое марево, зашедшись с толкача.
Пылью веки снежно залепляет…
Мне сон идёт горячий, как руда.
И в нём под залпы кожаных нагаек
Несутся призраки степного табуна.
Мне сон идёт, меня уносит к землям…
И остаётся тосковать на пустыре
Стихов простоволосое отребье,
Безвременья просящее себе.
Поездное
Луна бежит резво с вагоном на перегонки,
Купая прозрачный подол в Жигулёвском море.
Но вдруг, зацепившись за голубые мостки,
Пропала. Пропал и вагон в туннельном проёме.
Поля да трезубцы елей, как стражи, на них,
Смирно стоят, едва поддаваясь ветру.
Завтра другие края приветят к обеду
И навеют другой, как будто случайный, стих.
А пока что нестройным ритмом чух-чухает поезд,
И стелется, как бесконечность, лесистая даль.
Дорога – это мой внешний и внутренний поиск.
И, может быть, я найду, что так долго искал.
***
Птицы с полей обрезают русые пряди,
Кладут в узелки на память, готовясь покинуть
Земли в цветных заплатах. Как в школьном диктанте:
Сжатые нивы, берёз позолота, рябина…
(Ещё не пунцовая, в охровых красках заката).
Жарок ещё песок, набивающий сланцы,
Но солнце уже глядит с прищуром пирата,
Как будто вот-вот оно с якоря будет сниматься.
Настанет пора свитеров и чая с корицей,
Плеска дорог от каждой ноги и шины.
Будет листва кострами опять клубиться,
Покинут стихи радость и пух тополиный.
Мне же сладка пучеглазая меланхо´лия.
Серый поток сырого туманного сплина.
Сдаться на милость осени не слабоволие.
Это как съесть яблоко с сердцевиной,
С каждой коричневой косточкой и наслаждаться
Древесной горечью и кожуры кислинкой.
Клёны зажглись. Смотри, догорает август.
Поминальной свечой? Нет. Смородиновой лучинкой.
________________________________________
Борзова Светлана
Птенец
В маленьком детском парке всегда аншлаг.
Возгласы, щебет, смех, перебор гитары.
Там, в хороводе игр озорных гуляк,
Я почему-то заметила эту пару.
Девочка-хромоножка, смешным птенцом,
Мчалась неловко в платьице с алым сердцем.
Так торопилась за молодым отцом,
Что не хватало времени оглядеться.
Хмурый мужчина шёл и смотрел с тоской,
Как веселились здоровые Кати, Васи...
"Ну почему же моя родилась такой?"
Тонкие губы кривились в дурной гримасе.
Девочка вдруг споткнулась, и вот беда:
Рухнула наземь кукольно-неуклюже.
Вскрикнул отец с досадой: «Вот так всегда!
Что за растяпа! Давай, поднимайся, ну же!»
Он захотел поднять её и застыл,
Глядя смущённо в крошечную ладошку.
Девочка протянула ему цветы:
Пару ромашек, смятых в руке немножко.
Вдребезги раскололся привычный мир.
Где-то шумели эхом чужие дети.
Девочка прошептала: «Папуль, возьми.
Я для тебя нарвала небольшой букетик».
Боль, сожаленье, нежность и даже страх,
Страх потерять сокровище безвозвратно.
Все пронеслось в усталых его глазах.
Взял он цветы у девочки аккуратно.
«Лучший подарок! Спасибо, утёнок мой...»
Голос сорвался, и он не закончил фразу.
«Купим чего-нибудь сладкого и домой,
Нужно букет чудесный поставить в вазу»
Дочку он поднял бережно, как птенца.
Стайки чужих детей проносились мимо.
Девочка прижималась к плечу отца,
Не сомневаясь в том, что она любима.
_____________________________________________________
Журавский Матвей
Суд над нацизмом
Вторая мировая война – самая кровопролитная война за всю историю
человечества. За 6 лет военных действий погибло около 71 миллиона
человек. Всё это произошло из-за идеологии нацизма, приверженцы
которой считали, что они являются лучшей нацией на Земле, а остальные
люди не заслуживают существования. Нацисты совершили немало
преступлений, за которые потом были осуждены. Сегодня я расскажу об
этих преступлениях, о суде над нацистами и о том, какое наказание понесла
номенклатура фашистской Германии.
Чтобы рассказать о суде над нацизмом, надо разобраться в делах,
сотворённых нацистами. Начнём с самого главного – холокоста.
Нацисты считали, что семиты являются самыми худшими людьми из
всех, поэтому ещё в 1933 году, когда Национал-социалистическая немецкая
рабочая партия только пришла к власти, начались гонения на евреев по
всей Германии. С началом войны всё стало ещё хуже. На территориях,
которые Германия смогла завоевать, были построены лагеря смерти, куда
свозили всех семитов, а позже и не только их. Людей насильно заставляли
работать. Нацисты проводили эксперименты над живыми заключёнными
концлагерей, издевались над людьми, проводили опыты. В результате
холокоста погибло около 6 миллионов евреев. Это является самым
известным примером геноцида.
Немало преступлений они совершили и на оккупированных землях
Союза Советских Социалистических Республик. Нацисты также плохо
относились и к славянам, которых в Советском Союзе было значительно
больше, чем других народов. Во время наступления на Советский Союз,
нацисты выселяли и порабощали советское население. Фашисты держали
города в блокаде множество лет, из-за чего погибло огромное количество
мирного населения. В блокадном Ленинграде от голода и болезней умерло
4 миллиона человек. Кроме того, фашисты угоняли людей в Германию,
чтобы они работали в тылу Рейха.
Сегодня нацизм обличен. Все преступники понесли наказание. Оно
было вынесено Международным военным трибуналом в городе
Нюрнберге. Нюрнбергский процесс проходил с ноября 1945 года по
октябрь 1946года. Судьями были представители стран – победителей.
Рассматривались обвинения в военных преступлениях, геноциде и
преступлениях против человечности. В итоге трибунал постановил, что
организаторы также несут ответственность за действия, совершённые
другим лицом в порядке осуществления плана нацистов. СС, СА, Гестапо и
саму власть Третьего Рейха объявили преступными организациями. В
качестве доказательств суд приводил как свидетельства очевидцев, так и
документальные подтверждения, написанные самими нацистами.
Оправдаться удалось только трём нацистам, остальным же были вынесены
приговоры: 12 из них были повешены, 3 подсудимых приговорили к
пожизненному заключению, а 4 фашиста были заключены в тюрьму на
срок от 10 до 20 лет. Множество нацистских лидеров не дожили до суда,
покончив жизнь самоубийством.
Все военные преступники понесли наказание.
_____________________________________________________
Григорьева Кристина
Юрьев Василий Михайлович - герой земли Кузбасской
На юго-западе Сибири расположен Прокопьевск - город трудовой
славы. Центр по добыче угля с глубинной и открытой добычей природных
недр, Прокопьевск занимает ведущую позицию в экономике государства.
Щедра Земля Кузнецкая угольными бассейнами, но если уголь – это сердце
Земли, то душа его – Люди! Люди – труженики, творцы, созидатели!
Достойно составляют прокопчане славу страна. Шахтеры, космонавты,
воины-освободители, строители, врачи, педагоги, музыканты, спортсмены,
многотысячный рабочий класс – все они надежный оплот России.
Один из лучших сынов Кузбасса - Василий Михайлович Юрьев. Он
ветеран Великой Отечественной войны 1941-1945 годов, Почётный
гражданин Кемеровской области, Почетный строитель Российской
Федерации, полный кавалер знака «Шахтерской славы». Путь Василия
Михайловича – это дорога служения Отчизне. Нет, не самопожертвованием,
а любовью и радостью от трудов своих полезных для народа – вот чем была
наполнена его жизнь.
Василий Михайлович родился 1 мая 1922 года. В Прокопьевске жил с
1931 года, со дня основания города. Много испытаний было на его
жизненном пути, но удивительное стремление быть полезным и нужным
Отчизне своей не позволяло сдаваться никогда, а только вперед, вперед ….
А что же было?! Учился в школе № 1, любил мастерить, делал
фигурки самолетов, мечтал, как и многие ребята, о небе. И его мечта
осуществилась. Летчиком он стал, но не просто летал по безбрежной сини, а
защищал небо страны от фашистских самолетов. Воспитанник
Прокопьевского аэроклуба Василий Михайлович Юрьев стал пилотом в
1941-м, а в мае 1942-го всех выпускников аэроклуба призвали в армию и
направили во 2-ю Ленинградскую авиашколу, эвакуированную в Ишим.
Учеба была недолгой: будущие летчики оказались на плацдарме боевых
действий Западного фронта. В одной из военных операций погибло много
курсантов. После освобождения Смоленска оставшихся в живых отправили
в учебный центр под Серпухов. Там летчик Василий Юрьев освоил
легендарный штурмовой самолет «Ил-2» и был зачислен в 266-ю
штурмовую авиадивизию. «Мне достался боевой штурмовик под номером
18,- вспоминает Василий Михайлович. - Вернувшись из боя, я насчитал на
своем «Илюшеньке» шесть пробоин».
Один бой сменял другой, но победная битва за Оршу стала последней
для летчика Юрьева. Он был тяжело ранен.
1945 год Василий Михайлович встретил в Узбекистане, в военно-
авиационной школе, где учили летать на истребителях «Як». А в феврале при
возвращении из контрольного полета у самолета не вышло одно шасси.
Лётчик получает приказ сжечь горючее и совершить аварийную посадку.
Василия Михайловича вытащили из разбитой машины без сознания, с
переломанными ногами. День Победы он встретил на костылях в родном
Прокопьевске. Война окончилась, но Василий Михайлович демобилизовался
только в 1947 году по состоянию здоровья, до этого он служил в 11 - ой
Военно-авиационной школе в городе Джизак.
В мирное время В.М. Юрьев окончил Прокопьевский горный техникум,
вернулся на шахту им. Сталина, на которой работал до войны. Вскоре стал
заместителем директора, в обязанности которого входили контроль и
организация строительных работ. Страну нужно было восстанавливать после
войны, и Василий Михайлович получает образование инженера - строителя.
Он становится во главе строительного управления № 2 треста «Сталинуголь»,
а в 1966 году получил должность управляющего шахтостроительным трестом.
В подчинении у Василия Михайловича было 3200 человек. «Повседневной
научной школой» считал свою работу В.М.Юрьев. Школой, которая учила
выдержке, огромному трудолюбию, умению принимать решения в
экстремальных ситуациях. Сам до тонкости знающий строительное дело
Василий Михайлович контролировал строительные объекты, в числе которых
было возведение шахт, спортивного комплекса «Снежинка» в Прокопьевске,
строительство завода по производству сборного железобетона,
деревообрабатывающего завода - всего не перечесть. Кладка кирпича, слой
раствора, толщина металлоконструкций - ничто не ускользало от глаз
пытливого строителя. До всего он доходил сам, ничего не упускал, того же
требовал и от людей.
В 1998 году Василий Михайлович получил задание от главы города:
возглавить руководство строительства храма. Десять лет продолжалась
работа. В августе 2004 года к празднику День шахтера храм был построен.
Храму был присвоен статус Собора в честь Рождества Иоанна Предтечи –
памятника погибшим шахтерам. Наверное, не случайно, что именно
строительство Собора стало последней крупной стройкой Василия
Михайловича.
«Пройдя такой долгий путь, страшную войну, я понял, что самое
главное – любить Отечество», - говорит Василий Михайлович. В 2011 году
он опубликовал свою книгу «Прокопьевск в судьбе России». О людях и
истории родного города рассказывал в своих записках инженер - строитель.
Последние годы своей жизни Василий Михайлович был наставником. Он
возглавил комиссию по нравственно-патриотическому воспитанию
молодежи. Сам составлял альманахи, проводил встречи со школьниками.
На благо Родины Василий Михайлович Юрьев отработал 71 год.
Знак «Доблесть Прокопьевска» на груди моего земляка. Знак, который
получает не каждый. Все прошел он: и огонь войны, и сложное сталинское
время, и послевоенную разруху. Трудно было, но не утратил он свет души
своей, не растерял доброты к людям. Дорога его жизни - это дорога
беззаветного служения Отечеству. За вклад в Победу в Великой
Отечественной войне, а также активную трудовую и общественную
деятельность Василий Михайлович был отмечен высокими наградами, но и
сама жизнь поставила ему оценку: город Прокопьевск растет и процветает,
а это значит, что труд Василия Михайловича Юрьева, строителя-
созидателя, жив.
________________________________________________________
Ефимова Дарья
Мой прапрадедушка - герой нашей великой Родины
Мой прапрадедушка, Жилин Григорий Егорович, родился в 1915 году в
городе Прокопьевске Кемеровской области.
Когда началась война с фашистскими захватчиками, Григорий
Егорович, как и многие люди нашего города, пошел добровольцем на фронт.
Честно и мужественно сражался Григорий Егорович, много военных дорог
он прошел. Воевал на Сталинградском, Украинском и Балтийском фронтах,
дошел до Берлина.
За проявленное мужество и доблесть прапрадедушка был награжден
орденом Отечественной войны 2 степени, медалью «За отвагу» при взятии
Кенигсберга, медалью «За оборону Сталинграда», знаком «Гвардии»,
медалью «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-
1945г.г.».
Когда дедушка вернулся домой, он стал работать на шахте своего
родного Прокопьевска. Григорий Егорович женился, у него было десять
детей.
Жилин Григорий Егорович ушел из жизни в 1966году. Я знаю о своем
прославленном прапрадедушке из воспоминаний моей 81-летней
прабабушки, его дочери.
Я горжусь боевыми подвигами Жилина Григория Егоровича и считаю,
что мой прапрадедушка - герой нашей великой Родины.
________________________________________________________________
Зарипов Евгений
История моей семьи в годы Великой Отечественной войны
2024год и 1941! Как давно это было, как много событий отделяют эти
даты друг от друга. Построены города, появилось огромное количество того,
что делает нашу жизнь простой и удобной. Но есть люди, которые пытаются
изменить наш мир, хотят наполнить его злом и жестокостью. Но я знаю, что
добро всегда побеждает.
Я счастливый человек, рядом со мной мои родные и близкие. Но я
никогда не забуду, кого должен благодарить за мирное небо над моей
головой. 82 года прошло с тех пор, как началась Великая Отечественная
война, и 78 лет, как прозвучали победные залпы. Моя семья свято чтит
память о воинах-победителях и хранит важные для нас сведения о нашей
семье в годы войны.
В 1941году моя семья жила на Кубани. Моего прадеда звали
Леонидом Ефимовичем Савельевым. Когда началась война, ему было 6 лет.
Его папу, Савелия, забрали на фронт. Немцы наступали, и станица, где они
жили, оказалась в оккупации. Многие сельчане ушли в лес, там они создали
партизанский отряд. Мама Леонида пекла хлеб и передавала его партизанам.
Вся станица помогала партизанам, даже дети. По воспоминаниям
дедушки, ребята прятались в кукурузе и кидали камни в проезжающие
машины. Нередко немцы ловили мальчишек, били их оружейными
прикладами. Маленькие бойцы на следующий день опять обкидывали
фашистские машины камнями.
Кто-то из полицаев узнал, что мама Леонида печет хлеб и
переправляет его в отряд партизанам. В их дом пришли фашисты, долго
пытали маму Наталью. Потом они поставили Леонида и его сестер к стене.
Но Наталья ничего не рассказала. Немцы не стали расстреливать их, но
приказали полицаям следить за ними. Все же благодаря партизанам Леонид и
его семья спаслись: партизаны помогли им перебраться в отряд, где они были
до конца оккупации.
Вот такая маленькая история о моей семье в годы Великой
Отечественной войны 1941-1945 годов. Я благодарен своим родным, что и
моя семья помогала стране в борьбе с фашизмом.
Мне кажется, что очень важно помнить о своих родственниках. Связь
между поколениями и временем не должна прерываться. Если мы утратим её,
то станем черствыми и бездушными и превратимся в манкуртов, родства
непомнящих, а память - это наша совесть. Лишившись своих корней, мы не
сможем противостоять злу. Поэтому мы должны помнить о наших предках, о
людях, которые жили на нашей земле, помнить о героях, которые защитили
нашу землю, наш дом, нашу страну от врагов.
________________________________________________________________
Кургузов Никита
Моя Родина - Россия!
И вся она, и вся она –
….
Крылатая моя страна!
И.Северянин
Моя Родина - Россия! Я горжусь, что родился на 6 части земли
с простым и кратким названием - Русь.
Велики и безбрежны просторы моей страны. Я вижу её
необъятные поля, знойные степи, бескрайние леса, высокие горы,
просторные синие дали, полноводные озера, реки и моря. И это все
она, моя родная земля, моя Россия.
Родиной мы зовём её и потому, что здесь родились наши
прадеды и деды. В ней наша глубинная духовная основа, наш род. От
её земли весь наш народ черпает силу жизни. Всё в ней! Всё она! Не
будет её, и нас, народа русского, не будет тоже. Она, Россия, наш
общий дом. И мысли и чувства, и веру свою мы выражаем своим
родным русским языком, данным ею.
Отчим домом стала она для более ста народов, населяющих
её просторы. И им она дала свой кров. Как хлебосольная хозяйка,
Россия привечает всех. Не делит народы Земли на правых и
неправых, ко всем людям относится с уважением, делится своими
богатствами и духовными ценностями.
Много страданий и бед претерпела Россия, но каждый раз
поднималась и шала вперед. Вытерпела и наполеоновское
нашествие, и фашизм. Но беды и страдания не сломили её, а
укрепили в правильности пути, основанном на милосердии, доброте,
щедрости, любви, человечности.
Любовь к Отчизне в нас рождается постепенно. Когда мы,
взрослея, сами приходим к осознанию самого себя, только тогда, в
моём понимании, понимаем значение Родины.
Наша страна - великая держава. Мы гордимся своими воинами –
освободителями, учеными, спортсменами, музыкантами, композиторами,
художниками, космонавтами, врачами, педагогами, деятелями искусства.
Россия была и будет всегда примером для всех государств в своем
духовном единении и нравственной силе.
Да, любят Родину не за то, что она велика, а за то, что своя. Родина у
каждого одна. И каждый любит её по-своему. Я люблю свою Отчизну. Ведь
её, как и мать, не выбирают. А поэтому надо любить Родину и жить с ней
одной жизнью, чтобы наши сердца звучали в унисон.
___________________________________________________________________
Чатанова Елена
Судьбы, опаленные войной
Герой - понятие вне времени и пространства. Люди, заслужившие
право носить это звание, совершили благо во имя народа и Родины. Мы
помним их имена и чтим.
Героями не рождаются, ими становятся. Может, сейчас какой-то
школьник сидит за партой с тем, кто в будущем прославит свою страну
великими открытиями или совершит подвиг во имя всего человечества.
Настоящие герои живут рядом с нами.
Я хочу рассказать о людях, чья жизнь была подобна многим, но в трудный
час для своей страны, они стали в строй, чтобы защитить своё отечество от
фашизма.
30 сентября 1919 года в Щегловске, ныне город Кемерово, в семье
шахтёра Данила и Клавдии Волошиных родилась дочь Вера. С детства в
девочке чувствовался характер: на занятиях спортом стремилась только к
победе; в учебе - лучшая ученица, активист школы. При этом Верочка была
добрым, чутким и жизнерадостным человеком. Любила литературу. На
переменах часто читала одноклассником произведения собственного
сочинения. С ней в классе учился Юрий Двужильный. С ним они стали
лучшими друзьями.
В 1937 году Вера закончила 10 классов, уехала в Москву и поступила в
Государственный центральный институт физической культуры. Тогда же она
всерьёз увлеклась стрельбой, поэзией и рисованием. В спортивной стрельбе
девушка достигла немалых успехов и даже написала прошение принять её в
качестве участника-добровольца гражданской войны в Испании, однако
получила отказ.
Зимой 1938 года первокурсница отправилась в спортивный зимний
лагерь в Серпухове. К сожалению, Вера заболела гриппом. Ухудшение
здоровья заставило девушку оставить учёбу и уехать в родной город. Но Вера
не привыкла сдаваться. На следующий год она вернулась обратно в Москву и
поступила в Московский институт советской кооперативной торговли. А в
1940 году Вера Волошина становится курсантом Московского аэроклуба
имени Чкалова. Юная лётчица быстро овладела навыками пилотирования и
неоднократно выполняла прыжки с парашютом.
В начале лета 1941 года, уже на 3 курсе института, Вера Волошина
вместе с другими студентами была отправлена в город Загорск на
производственную практику. Молодые люди строили планы на будущее,
говорили о скором окончании учебы, работе и счастливой жизни. В первых
числах июня Вера вместе с подругами часто гуляла по городу. Это было
безмятежное и, наверное, самое радостное время её жизни. Тогда же Вера
купила белое шёлковое платье. Она готовилась к свадьбе с Юрой
Двужильным.
Возможно, мы бы сейчас вспоминали Веру Волошину как выдающуюся
спортсменку или талантливую поэтессу, но судьба этой девушки сложилась
иначе, как и у всего советского народа.
22 июня 1941 года «война, беда, мечта и юность» соединились в одно
целое: в «сороковые роковые».
В конце июня 1941 года, сразу после начала Великой Отечественной
войны, Вера Даниловна Волошина была мобилизована. Вместе со своими
товарищами она копала окопы и противотанковые рвы на подступах к Москве.
Но Вера не могла долго оставаться в тылу — не таким был её характер. В
октябре она добровольно вступила в ряды Красной Армии и была зачислена в
войсковую часть № 9903 разведотдела штаба Западного фронта для работы в
тылу врага. 21 октября 1941 года ушла на своё первое задание в район
подмосковной станции Завидово. После этого у неё было ещё шесть удачных
засылок в тыл к немцам.
Вскоре в её войсковую часть поступило пополнение. Среди них была
Зоя Космодемьянская. Вчера девушка еще ходила в школу, а сегодня 18
–летняя Зоя стоит в ряду красноармейцев. Зоя и Вера стали близкими
подругами, и цель в жизни у них была одна: не предать свою страну, русский
народ; очистить родину от фашизма.
21 ноября 1941 года в тыл немецких войск уходили две боевые группы.
Их заданием было сжечь в течение 5-7 дней 10 населенных пунктов, занятых
фашистами: Анашкино, Петрищево, Ильятино, Пушкино, Бугайлово,
Грибцово, Усатново, Грачёво, Михайловское и Коровино. После перехода
фронта группы должны были разделиться и начать действовать
самостоятельно. Однако объединённый отряд попал под огонь противника и
распался на две случайные по составу группы. Группа Зои Космодемьянской
отправилась в сторону деревни Петрищево. А группа Веры Волошиной вновь
попала под обстрел, наткнувшись на немецкую засаду между деревнями
Якшино и Головково.
Вера была ранена и схвачена немцами. Нацисты зверски пытали
девушку, чтобы узнать, какое задание имеет группа. Не добившись результата,
нацисты решили её казнить. 29 ноября Веру привезли на машине к виселице
на площади. Кругом собрался народ. Девушка лежала в машине. Сначала её
не было видно, но когда опустили боковые стенки, все увидели страшную
картину: Верочка лежала в одном исподнем изорванном белье, вся в крови.
Два толстых немца с крестами на рукавах залезли в машину, хотели помочь ей
подняться. Девушка оттолкнула немцев и, уцепившись одной рукой за кабину,
поднялась. Вторая рука у неё висела как плеть. А потом Вера сказала: «Я не
боюсь смерти. За меня отомстят мои товарищи. Наши всё равно победят. Вот
увидите!» И девушка запела, запела «Интернационал». Немцы молча стояли.
Офицер, который командовал казнью, что-то крикнул солдатам. Они
набросили девушке петлю на шею. Вера успела крикнуть: «Вы пришли в нашу
страну и найдёте здесь свою смерть! Москву вам не взять. Прощай, Родина!
Смерть фашизму!» Вера Волошина погибла.
У Веры с Зоей оказалась одна судьба на двоих. Девушки погибли в один
день, 27 ноября.
Зоя со своими товарищами подожгла в Петрищеве три дома. Один из
них использовался как немецкий узел связи. После первой попытки поджога
один из товарищей Зои, Боря Крайнов, не дождался Космодемьянской в
условленном месте встречи и ушёл, вернувшись к своим. Зоя осталось одна.
Вечером, 28 ноября, при попытке поджечь сарай Свиридова Зоя была
схвачена. В течение суток девушку пытали: пороли ремнями, водили раздетой
по улице. Но немцам она так ничего и не сказала. Утром Зою вывели под руки
на улицу, где уже была сооружена виселица. На грудь ей повесили табличку с
надписью на русском и немецком языках: «Поджигатель домов». Вокруг
виселицы было много немцев и деревенских жителей. Зоя крикнула:
«Граждане! Вы не стойте, не смотрите, а надо помогать воевать! Товарищи,
победа будет за нами!» — всё это Зоя говорила в момент, когда её
фотографировали. В последнюю секунду жизни девушка выкрикнула
фашистам: «Сколько нас ни вешайте, всех не перевешаете, нас 170 миллионов.
Но за меня вам наши товарищи отомстят», - эти слова она сказала она
произнесла с петлёй на шее. Зоя еще месяц висела на петле, пока местные
жители не похоронили её за околицей деревни. Сейчас Зоя Космодемьянская
похоронена на Новодевичьем кладбище. Её подругу Веру сняли с петли в
середине декабря, после отступления врага и похоронили здесь же, в
Головково, а затем перезахоронили в братской могиле в Крюкове.
Вера с Юрой так и не успели сыграть свадьбу. Молодой человек погиб
через три года, попав под артиллерийский огонь на берегу реки Реста. Юрий
Двужильный похоронен в братской могиле в деревне Хорошки Могилёвской
области. Но пути влюбленных всё-таки соединились. В городе Кемерово, в их
родном городе, есть две улицы, которые пересекаются, одна названа в честь
Веры Волошины, а другая именем Юрия Двужильного.
И судьбы Зои и Веры, опаленные войной, тоже соединили сороковые
роковые. Удивительно, как были близки по духу девушки, как много в них
общего: смелость, несгибаемая воля, решительность, любовь к Родине.
Жили они в разных местах нашей страны: Вера в Кузбассе, Зоя в Москве. Но
обе они, как и Юрий Двужильный, выбрали дорогу чести и доблести, явив
собой пример мужества и самоотверженности, отдав свои жизни во имя
Мира на Земле, во имя Великой победы над фашизмом.
Прошло много времени с тех ужасных военных времен. Родной город
для Веры Волошиной теперь носит другое имя: Кемерово. Но все также
люди собираются на Аллее героев и склоняют головы перед памятниками
героям Великой Отечественной войны. Их имена бессмертны, подвиг их не
забыт. Нет у героев срока давности. Их великий подвиг во имя Мира на
Земле мы будем помнить всегда.
_________________________________________________________________
Акимова Валерия
Герои Ленинграда
Год сорок первый в Ленинграде -
Начало самых страшных лет…
Три года в огненной блокаде
Все люди помнили завет:
«Отсюда мы уйти не сможем,
Пусть жить здесь будем, как в аду…
Дорогу Жизни мы продолжим
По водам Ладоги и льду!»
Все пережив – бомбежки, холод,
Страх, боль и смерть своих детей…
Пайки с мякиной, страшный голод,
Разруху улиц, площадей –
Спасли герои Ленинграда
Все, что так дорого стране!
И память наша – им награда
За ратный подвиг на войне!
_________________________________________________
Бойков Арсений
«РОССИЯ» и «МАМА» – заветных два слова!
«РОССИЯ» и «МАМА» – заветных два слова -
Так дороги мне! Я их сильно люблю!
В заботе и ласке мамой взращенный,
Я вырос в России – и это ценю!
«РОССИЯ» и «МАМА» – душевных два слова!
В них искренность чувства и сила любви:
Дороже и ближе нет края родного,
Любимей, роднее нет нашей семьи!
«РОССИЯ» и «МАМА» – священных два слова!
У Бога все время молю я за них:
Для Родины – мира и счастья земного,
Для мамы – здоровья и счастья родных!
___________________________________________________
Жидок Виктория
***
Серо-белое за окном.
С неба свет оседает снегом.
Кто-то где-то забыл свой дом,
Кто-то в доме своём и не был.
Нарисует узор мороз